Метаморфозы (СИ)

- Этот ремень, предназначавшийся тобой для бичевания, я скорей изрежу и разорву в клочки, чем прикоснусь им к твоей коже. Но расскажи: что за поступок твой превратность судьбы обратила затем мне на гибель? Клянусь тебе твоей драгоценнейшей для меня головой, я не могу поверить никому и даже тебе, - если бы ты стала это утверждать, - будто ты задумала что бы, то ни было мне во вред. К тому же случайность, даже если она оказалась враждебной, не может невинному замыслу придать вины.

Окончив эту речь, глаза Фотиды, увлажнённые и трепетные, томные от близкого вожделения и готовые уже вот-вот закрыться, я стал осушать поцелуями.

Тут она, приободрившись, сказала:

- Позволь, прошу тебя, сначала замкнуть двери в комнату, чтобы не совершить мне большого преступления, если по болтливости какое-нибудь слово вылетит. - Она задвинула засовы, наложила крюки, затем, вернувшись ко мне и обвив мою шею, начала: - Я боюсь и страшусь открыть секреты этого дома и выдать тайны моей хозяйки. Но я надеюсь, на тебя и на твою образованность и верю, что ты, как человек не только достойный по своему благородному происхождению, не только обладающий возвышенным умом, но и посвящённый во многие таинства, умеешь хранить обет молчания. И так, то, что я доверю глубине твоего сердца, навеки запертым, за оградой береги и за искренность моего признания награди меня крепостью твоего безмолвия, потому что любовь, которую я к тебе испытываю, побуждает меня рассказать тебе то, что мне одной известно. Сейчас узнаешь всё, что делается у нас в доме, сейчас узнаешь тайны моей хозяйки - из-за них-то ей повинуются маны, меняют своё течение светила, покоряются боги, несут рабскую службу стихии. Но она никогда не прибегает к этому искусству с большим рвением, чем заглядевшись на хорошенького юношу, что с ней случается часто.

Вот и теперь она влюблена в молодого беотийца, юношу замечательной красоты, и с жаром пускает в ход всю силу своего искусства, все ухищрения. Я вечером слышала, как она солнцу грозила ввергнуть его в облачный мрак и вечную темноту за то, что солнце, по её мнению, недостаточно быстро спустилось с неба и не поспешило уступить место ночи для исполнения магических обрядов. Вчера, возвращаясь из бани, она увидела, что этот юноша сидит в цирюльне, и велела мне унести его волосы, которые после стрижки валялись на полу. Пока я старалась украдкой подобрать их, меня поймал цирюльник, а так как о нас и без того ходит дурная слава, будто мы занимаемся чародейством, то, схватив меня, он закричал:

- Ты бросишь когда-нибудь, дрянь ты эдакая, волосы порядочных молодых людей таскать! Если не перестанешь делать эти пакости, я отправлю тебя к властям!

Запустив мне за пазуху руку и пошарив там, он вытаскивает волосы, спрятанные у меня между грудей. Огорчённая этим и зная нрав своей госпожи, которая при подобного рода неудачах расстраивается и бьёт меня, я подумывала о бегстве, но мысль о тебе заставила меня оставить это намерение.

Но когда я возвращалась, раздумывая, как бы мне прийти домой не с пустыми руками, замечаю, что какой-то человек стрижёт шерсть на козьих мехах. Видя, что он завязал их, надул и уже развешивает, я уношу с собой изрядное количество рыжеватой козьей шерсти, которая валялась на земле и цветом напоминала волосы того беотийца. Скрыв правду, передаю свою находку госпоже. И так, с наступлением ночи, перед тем как тебе вернуться с ужина, Памфила, вне себя от нетерпения, поднимается на плоскую драночную крышу, которая по ту сторону здания ничем не защищена от ветров и открыта на восток и на остальные стороны света. Это местечко, удобное для её магических занятий, Памфила облюбовала и посещает тайком. Прежде всего, она готовит в заведённом порядке все принадлежности своего дела: ароматы, таблички с непонятными надписями и уцелевшие обломки погибших кораблей, разложенные в большом количестве части оплаканных и даже погребённых покойников. Там - ноздри и пальцы, там - гвозди от крестов с приставшим мясом, в другом месте - кровь, собранная после убийства, и пробитые черепа, вырванные из пасти зверей.

 Тут произнеся заклинания над ещё трепещущими внутренностями, она возливает то ключевую воду, то коровье молоко, то горный мёд, возливает и медовое вино. Затем эти волосы, сплетя их между собой и завязав узлами, она кладёт вместе со множеством ароматов на угли, чтобы сжечь. Тотчас же, тела тех, чьи волосы трепеща дымились, обретают на время душу, и чувствуют, и слышат, и двигаются, и, привлечённые запахом своих палёных останков, приходят сюда, и, вместо того беотийского юноши, желая войти, ломятся в двери. Вдруг являешься ты, полный винных паров, сбитый с толку ночным мраком, и, вооружённый наподобие бесноватого Аякса, обнажаешь свой меч. Да только Аякс, напав на скот, перерезал целое стадо, а ты куда храбрее - ведь под твоими ударами испустили дух три надутых козьих бурдюка, так что у меня в объятьях находится сразивший врагов без единой капли крови бурдюкоубийца.

Речь Фотиды развеселила меня, и я сказал: