Метод Нострадамуса

— Жуковицкий обречен, — быстро заговорил Юрген, не сводя глаз с пистолета, словно обращался не к Мазуру, а к этому куску мертвого металла. — Вероятность его гибели составляет более девяноста процентов. А при том, как он себя ведет в последнее время, она близка к единице. Думаю, если бы мне удалось провести вычисления еще раз, я получил бы процентов девяносто девять, если не все сто. Поэтому, идя у него на поводу, выполняя его приказы, вы только вредите себе.

Мазур ухмыльнулся.

— Эх, ты, наука, — сказал он пренебрежительно. — Лопочешь, сам не знаешь, что, а туда же — будущее предсказывать. Что Алику кранты, я без тебя знаю, это невооруженным глазом видно. И потом, кто тебе сказал, что я выполняю его приказ? Он про тебя сейчас и не помнит. А когда вспомнит, поздно будет. Хотя, если разобраться, если бы Алик сейчас был в сознании, он бы насчет тебя точно так же распорядился. Больно много знаешь, профессор. Вот и скажи теперь: ну, как еще мне с тобой поступить?

— Я буду молчать! — молитвенно сложив на груди руки, плачущим голосом выкрикнул Юрген.

— Да брось, — лениво возразил Мазур. — Ты просто не знаешь, как на Лубянке умеют допрашивать. Ты думаешь, там, в подвале, мы тебя били? Мучили мы тебя? Да черта с два! Так, пощекотали маленько, ты и обгадился. А на Лубянке, брат, с тобой настоящие специалисты говорить будут, мои ребятки им по этой части в подметки не годятся. Так что извини, ничего личного.

Юрген, вереща, как насмерть перепуганное животное, метнулся к окну, ударил слабыми кулачками в стекло. Закаленное стекло дрогнуло, но выдержало. Оставив окно в покое, астролог бросился к шкафу, словно намереваясь спрятаться там, ударился о дверцу, как ночная бабочка о фонарь, и, обмякнув, повернулся к Мазуру лицом.

— Вот это правильно, — одобрительно сказал Олег Федотович, поднимая пистолет на уровень глаз. — Жил, как червяк, так хотя бы умри по-мужски.

Юрген ничего не ответил. Глаза его расширились, словно от удивления, а в следующее мгновение в комнате прозвучал пистолетный выстрел.

* * *

Мазур еще немного постоял, держа пистолет в вытянутой руке. Потом его пальцы разжались, и пистолет упал на пол, глухо ударившись о ковровую дорожку. Колени начальника охраны подломились, на лице медленно проступило выражение тупого изумления, и он тяжело рухнул на пол. Из-под его простреленной головы, пропитывая ворс дорожки и расползаясь темной лужей по доскам пола, показалась кровь. Юрген этого не видел: он суетливо ощупывал себя ладонями от шеи до паха, словно не веря, что жив, и не сводил глаз с открытой двери.

В дверном проеме стоял старик, одетый, как вышедший по грибы дачник. На голове у него была захватанная грязными пальцами полотняная кепчонка, из-под которой во все стороны торчали мелкие, сплошь седые кудряшки. Эта похожая на растрепанную синтетическую мочалку шевелюра в сочетании с огромным, украшенным характерной горбинкой носом сразу вызывала в памяти старый анекдот, в котором еврей объяснял жене, что на улице его били не по паспорту, а по лицу. На старике была линялая, видавшая виды брезентовая штормовка с засаленными дочерна клапанами карманов и растянутые, затрапезного вида брюки, из-под которых выглядывали носки растоптанных, явно знававших лучшие времена ботинок. На сгибе левой руки старикан держал плетеную корзинку, в которой пестрели разноцветными шляпками немногочисленные и явно червивые вследствие стоявшей в последние дни несусветной жары сыроежки. А в правой, вдребезги разбивая мирный облик вышедшего по грибы пенсионера, дымился огромный, черный, самого зловещего вида пистолет.

— Так, — сказал старик, увидев, что Юрген перестал, наконец, ощупывать свой невредимый торс, а на лице у него появилось осмысленное выражение. — Ты кто такой будешь?

Эрнст Карлович торопливо и сбивчиво залопотал в том смысле, что он здесь человек совершенно посторонний, что эти негодяи удерживали его тут насильно, и что, следовательно, он не имеет к их грязным делам ни малейшего отношения. Старик нетерпеливо дернул пистолетным стволом, и хлеставший из Юргена поток словесного мусора иссяк, как будто его заткнули деревянной пробкой.

— Фамилия, имя, профессия, — кратко и исчерпывающе переформулировал свой вопрос старик.

— Эрнст Юрген. Астро… стролог, — с запинкой ответил Юрген.

— Астростролог Юркин, — с иронией произнес старик. — Тебя-то мне и надо, астростролог. Бумаги давай.

— К-какие бумаги? — трусливо заартачился Эдуард Максимович.