Метод Нострадамуса

Олег Федотович видел эту картину, будто наяву. Единственное, чего он не знал наверняка, это удастся ли добыть дурацкие бумажки, из-за которых его босс совершенно потерял голову. Но это его не слишком волновало. Подумаешь, пятьдесят лимонов накрылись медным тазом! Это для военного пенсионера Мазура потеря такой суммы — трагедия. А для Алика Жуковицкого пятьдесят миллионов зеленью — тьфу, пустячок на мелкие расходы, как бы он ни прибеднялся. Налоговому инспектору пусть рассказывает, какой он нищий…

В общем, аллах с ними, с этими бумажками. Главное, что люди, объявившие Олегу Мазуру шах, в ответ получат полный и окончательный мат — такой, что после него заново расставлять фигуры им уже не придется. Заодно, кстати, будет обеспечена безопасность все того же Алика Жуковицкого, хотя это, в общем-то, дело десятое.

Но нет, этот баран даже слушать его не стал! Выкатил пьяные свои гляделки и как заорет: «Пошел вон, идиот!» Да как заорал-то! Аж в ушах зазвенело. Удивительно, как у него голосовые связки выдержали…

Ну и черт с ним, решил Мазур. На прощанье он сделал то, чего не делал уже давно — посмотрел прямо в глаза хозяину. И ничего там не увидел, кроме пьяной, бешеной мути. Ну и черт с ним.

Уходя, Олег Федотович сквозь закрывшуюся за ним дверь кабинета слышал, как Жуковицкий так же бешено и бессвязно орет на Леру. Мазур вспомнил, что так и не выбрал подходящего времени доложить боссу все, что узнал о его любовнице, и подумал, что так, наверное, суждено. Во всяком случае, менее подходящего времени, чем в настоящий момент, для такого разговора просто не подберешь. Возвращаться он сюда не намерен — слуга покорный! — а значит, наш дорогой Алик так ничего и не узнает про свою бабу. Ну и черт с ним еще раз! Жил дураком, дураком и помрет. Туда ему и дорога.

Вставляя ключ в замок зажигания, он поймал себя на том, что мысленно напевает: «Все перекаты да перекаты». Любимая песенка покойного Мамалыги, уже, казалось бы, прочно забытая за треволнениями последних дней, опять всплыла из глубин памяти и привязалась намертво. Мазур ничего не имел против: и песенка была ничего себе, не теперешнее попсовое фуфло, и к случаю она подходила как нельзя лучше. «На это место уж нету карты, плывем вперед по абрису»… М-да. Вот уж, действительно, чего нет, того нет. Что бежать надо — это ясно. А вот куда бежать, в какую сторону — это вопрос…

Тут ему пришло в голову, что побег — это, конечно, хорошо, правильно и очень полезно для здоровья. Но, чтобы польза для здоровья получилась более полной, надо бы сначала подчистить за собой кое-какие хвосты. Потому что Юрген на первом же допросе выложит все, что знает, и еще немножечко сверх того, а уж про девку и вовсе говорить не приходится.

Приняв решение, Олег Федотович даже немного повеселел. Больше не нужно было ломать голову над проблемами, сути которых он, признаться, сплошь и рядом не понимал. Теперь все было просто и ясно: сначала убрать свидетелей, а потом бежать. Зарыться поглубже и не дышать… Для того, кто умеет, это совсем не сложно. Э! Тоже мне, проблема… Впервой, что ли?

С дороги он позвонил на базу и велел ребятам собирать вещички. Дисциплина в его ведомстве поддерживалась военная, поэтому никаких «почему» и «зачем» в ответ на его не вполне внятное распоряжение не последовало. Поездка до базы занимала что-то около часа, а это означало, что, когда Олег Федотович туда доберется, парни уже будут готовы к отъезду. Да они уже через десять минут будут готовы, чего им там особенно собирать-то? Вынуть из-под кроватей сумки с личными вещами, бросить туда туалетные принадлежности, зачехлить стволы — вот, собственно, и все сборы.

Загородная база службы безопасности Жуковицкого располагалась в живописном местечке на берегу реки. Высокий забор окружал что-то около гектара территории, где разместились общежитие, отдельный домик для начальства, спортгородок с полосой препятствий и, конечно же, стрельбище. Имелись тут и русская баня для патриотов — любителей этого дела, и финская сауна для тех, кто предпочитает париться на европейский манер, и отапливаемый крытый бассейн, который летом использовало исключительно высокое начальство. Ребят в теплое время года, которое для них наступало в конце апреля, а кончалось в октябре, вполне устраивала река — неширокая, но глубокая и довольно чистая.

За воротами, сквозь которые мог свободно пройти не только грузовик, но даже и танк, Мазура встретил один из его ребят — вооруженный, но уже не в принятом здесь камуфляже, а в гражданской одежде — в джинсах и рубашке навыпуск, короткие рукава которой открывали мускулистые загорелые предплечья. Мазур мимоходом позавидовал своему подчиненному: ни забот у него, ни хлопот — знай себе, выполняй несложные приказы, а в свободное время загорай, купайся и вообще наслаждайся жизнью…

— Что, Федотыч, снимаемся? — спросил охранник, когда Мазур, остановив машину, выставил голову в открытое окошко.

— Да, — ответил начальник, — снимайтесь. Если готовы, поезжайте прямо сейчас, меня не ждите.