Метод Нострадамуса

— Господи, — всплеснул руками посетитель, — да что же вы, ей-богу, как профессиональный сутяга, все время талдычите о каких-то доказательствах! Кому они нужны? Уверяю вас, те, кто получит мое письмо, не станут затруднять себя сбором улик. Им будет достаточно подозрения, а уж я постарался составить письмо таким образом, чтобы подозрения у них зародились, и притом самые мрачные! Они не станут задавать вопросов; они станут вас прессовать, и по сравнению с этим то давление, которое вы пытались оказать на меня, покажется нежным дуновением утреннего ветерка! Они будут давить вас и бить со всех сторон, они пустят вас по миру, заставят бежать из страны, но и там, за бугром, не оставят в покое, а будут нажимать снова и снова, пока вы не отдадите им бумаги. А поскольку бумаг у вас нет, они просто на всякий случай, во избежание утечки информации, уничтожат вас, а заодно и всех, кто имел несчастье быть с вами на короткой ноге. И, умоляю, не думайте, что я шучу или пытаюсь вас запугать. Не верите — проверьте. Только я вам этого не советую. Вы просто не представляете себе, с кем вам придется иметь дело. Нет, вы что, в самом деле думаете, что я мог явиться прямо сюда, к вам домой, в самое логово, не имя железных гарантий безопасности? Вам придется смириться с тем, что условия тут диктуете не вы, и перестать делать глупые телодвижения, иначе вы себя просто погубите. Механизм запущен, выбора у вас нет. Вы можете либо расплатиться со мной звонкой монетой и взлететь к вершинам власти и богатства, либо, извините, сдохнуть, как собака.

Он замолчал и стал сворачивать очередную сигарету, давая Альберту Витальевичу время поразмыслить и переварить эту пламенную речь.

— Ну, хорошо, — сказал после паузы Жуковицкий. — Допустим, я вам поверил. Что вы, собственно, предлагаете?

— Временный военный союз, — сказал посетитель. Он заклеил самокрутку и чиркнул колесиком зажигалки. — Взаимовыгодное сотрудничество. Я действительно знаю, где хранится полная версия «Центурий», но чтобы ее достать, придется потрудиться.

— Союзничек, — проворчал Жуковицкий. — Чтоб вам пусто было вместе с вашим Нострадамусом… Я ведь даже имени вашего не знаю, а вы мне тут толкуете о каких-то союзах!

— Можете называть меня Библиотекарем, — разрешил бородач.

Глава 11

Музей удалось отыскать без труда. Он полностью соответствовал подробному и где-то даже художественному описанию, данному прежним Библиотекарем в его письменном отчете о первом посещении этих мест. Это было широкое, приземистое кирпичное строение с деревянной мансардой, островерхой крышей и широким, обветшалым балконом, выдававшимся из мансарды и, судя по виду, готовым в любой момент обрушиться в заросший буйной, одичавшей сиренью палисадник. Кирпичные стены еще хранили на себе следы смытой дождями побелки, а вот деревянный верх не красили уже лет сто — дощатая обшивка почернела, деревянное кружево затейливой резьбы обветшало и кое-где успело обвалиться. Воронки ржавых водосточных труб тоже были украшены кружевным узором — не деревянным, естественно, а металлическим, вырезанным из жести в те незапамятные времена, когда люди не жалели времени и сил на украшение своих жилищ. Очевидно, устойчивое выражение «все в ажуре» в первоначальном своем значении относилось именно к таким вот домам, действительно сверху донизу украшенным ажурной резьбой.

Сделав это лингвистическое открытие, Глеб Сиверов потушил в пепельнице сигарету и заглушил двигатель. Надо было приступать к работе.

Еще в подвале у Ефима Моисеевича он разработал два варианта действий. Вариант «А» отличался грубой простотой: войти в музей, открыть витрину, забрать дневник и уйти. А если кто-то попробует этому помешать, устранить препятствие с помощью грубой физической силы, но, по возможности, без применения оружия.

Вариант «Б» был немного сложнее, но зато в случае успеха позволял спокойно, без суеты и спешки, удалиться на безопасное расстояние раньше, чем персонал музея хватится дневника Бюргермайера. Прорабатывая этот вариант, Глеб, не прибегая к помощи своих новоявленных коллег и даже не ставя их об этом в известность, собственными руками изготовил муляж дневника, взяв за основу действительно неплохой снимок титульного листа, сделанный его предшественником. Воспользовавшись тем, что Библиотекарь, человек, по всему видно, дотошный и даже педантичный, не поленился указать в своем отчете точные размеры дневника, включая даже толщину тетради, Сиверов распечатал титульный лист в натуральную величину на цветном принтере и поместил его поверх купленного в ближайшем киоске ежедневника. Свежий обрез страниц он состарил простейшим способом, просто пройдясь по нему жидкой желтовато-коричневой акварелью. О степени сходства этой куклы с оригиналом оставалось только гадать, но, судя по фотографии, получилось довольно похоже. По крайней мере, с первого взгляда никто ни о чем не догадается. Ну, а если догадается, то вариант «А», слава богу, никуда не денется: не удастся отступить спокойно и с достоинством — будем драпать со всех ног…