Метро

Пустовалов нахмурился.

– Хотите сказать, это тоже часть игры?!

– Как раз нет, допускаю, что вы правы. По крайней мере, это не противоречит тому, что вы видите здесь.

– Но почему же тогда, вы не отвечаете?

Старик вздохнул.

– Потому что мне сложно объяснить это даже самому себе. Мой разум словно отказывается принимать это, но самое интересное, что где-то в глубине души я все понимаю. Вам знакомо это?

- Мы все еще там?

Старик кивнул.

– Я видел труп человека, которого убили на моих глазах месяц назад.

– В метро?

– Он превратился в скелет, одежда истлела, как будто прошло сто или двести лет.

– Восемьдесят два года, – сказал старик.

– Что?

– Восемьдесят два года и пятьдесят восемь дней.

Пустовалов поставил пустую кружку в снег, не спуская со старика глаз. Тот намазывал паштетом очередной бутерброд.

– То есть это что-то типа будущего? – Осторожно спросил Пустовалов.

– Бережете свой рассудок? Вы умный человек. В какой-то степени вы правы. Одна из бесконечных вариаций возможного развития событий.

– Что значит одна из вариаций? Есть и другие?

– Как говорил один оптимист: события не происходят каким-то конкретным образом, они происходят всеми возможными способами одновременно.

- Значит, нам не повезло, мы вытянули билет не с той вариацией?

- Почему же? Вы ведь живы.

– Кроме нас с вами и двух мертвецов в метро, здесь никого нет.

– Я можно сказать тоже мертвец.

Пустовалов внимательно посмотрел на старика и увидел, как откусившие кусок галеты зубы сверкнули в улыбке.

– Простите, шутить я люблю, но не умею. Вечно ставлю студентов в неловкое положение.

– Так почему здесь нет людей?

– А вы под ноги смотрели?

- Это что, еще одна шутка?

– Вовсе нет.

Пустовалов нахмурился и потянулся за кружкой. Усталость снова наваливалась.

– Вы пытаетесь мыслить традиционно. – Говорил старик, пока Пустовалов щедро сыпал растворимый кофе в кружку. – Но происходящее сейчас сложилось не из линейных действий. Здесь нет начала и конца. Второй закон термодинамики тут не всегда работает. Вы ведь встречали здесь временные дыры? Падающая опора ЛЭП.

– Откуда вы знаете?

– А как, по-вашему, я следил за вами? Шел по следу вашего вездехода. Здесь дыры и побольше есть. Но это не прошлое и будущее как мы привыкли их воспринимать.

– Это все одно и то же. – Догадался Пустовалов.

– Искажение. Или, если хотите – кривизна.

– Но почему раньше мы никогда не сталкивались с подобным?

– О-о-о, – засмеялся старик и потянулся к бельгийской шоколадке, – эта человеческая зависимость от констант прошлого!

– Вы как будто наслаждаетесь.

– Для таких как я заглянуть за границу человеческого опыта – настоящее пиршество. Ради этого мы готовы погибать даже молодыми, как бы пафосно это не звучало, а я уже глубокий старик. Представляете – увидеть вживую то, что шестьдесят лет пряталось от тебя в неисчисляемых тензорах, и изредка мелькало за чудовищными значениями формул.

– И это необратимо?

Старик со странной задумчивостью посмотрел на Пустовалова.

– Здесь я многому научился, в частности принимать то, что меня удивляет и кажется невозможным, но все же некоторые вещи даются мне с особенным трудом.

– Какие?

– Например, ваше появление тут.

Пустовалов усмехнулся.

– Знаете, я ведь должен поблагодарить вас. Я воспользовался советом, который вы дали в метро. Помните? Опасаться правильных вопросов.

Старик покачал головой.

– Не правильных вопросов, а тех, кто их задает.

Улыбка застыла на лице Пустовалова, догадка осветила лицо.

– Значит, тот психолог. Он…

– Да, он один из трех. Или оно. Не знаю точно.

– Из трех? Второго я знаю. Глухонемой. А кто третий?

– А это, мой друг, один из самых главных вопросов этого места. Кто третий и где он? Наверное, это даже самый важный вопрос. Но вы меня тоже удивляете. Возможно, мы не знаем о себе самого главного. Вы человек действия, а люди действия полагаются на свои особенные инстинкты. И мне очень хочется узнать – что говорят вам ваши инстинкты?

– С тех пор как я здесь, мои инстинкты молчат. Но если я вас правильно понимаю, значит, здесь есть что-то, что мы упускаем?

– Продолжайте. – Сказал старик, закончив трапезу и протерев губы салфеткой.

– Не только произошедшее здесь неслучайно. Но произошедшее ранее. То есть все к чему это привело.

Старик хлопнул в ладоши.

– Ну, я же говорю, удивляете! С ума сойти! Кажется, я стал слишком сентиментальным на старости лет. А ведь, несмотря на ваши слова, инстинкты продолжают вести вас. Вопрос только – куда.

– Что нас ждет?

– Сила, которая отвечает за все это – слабеет. Совсем скоро ее влияние прекратится.

– Но все не вернется на свои круги?

Старик хотел ответить, но в это время из-за театра вышла голубоватая плоскость и прошла через них, через костер, через недоеденную шоколадку и ушла на Каретный ряд. Пустовалов и старик задрали головы. Две синие точки двигались навстречу плоскости, которая шла уже где-то над Садовым кольцом, но верхняя ее часть была хорошо видна в небе благодаря редким вспышкам. Она будто делила мир надвое.

– Вы знаете, что она же проходит через Сонору и Гималаи? Каждые два часа тринадцать минут. – Задумчиво сказал старик, глядя в небо.