Меж двух огней

— Требовалось смешать кровь в месте пореза, а уж как это сделать — неважно. Обычно достаточно поранить палец и коснуться им ладони, наполненной кровью, например.

— Тогда зачем⁈

Во мне вскипела ярость. Совсем не обязательно постоянно издеваться надо мной! Кроме того, мой первый поцелуй принадлежал Атсуко. Кем себя возомнила эта красноглазая ведьма⁈

Веронику вспышка не особо тронула. Она устало махнула рукой, прогоняя меня с постели.

— Человека можно познать в убийстве, смерти и любви. Мне нужно знать о тебе как можно больше перед началом пути.

— И что же ты выяснила?

— Что мне предстоит очень сильно постараться, чтобы сделать из глупого мальчишки мужчину, которым он должен был стать без меня — в его-то годы. Представить не могу, что за страна плодит таких беспомощных во всех отношениях людей. Как вас ещё не завоевали…

Уже очутившись в коридоре, я осознал, как сильно ранили её слова. От избытка чувств я выругался и пнул стену, жалобно скрипнувшую и слегка промявшуюся от удара. Это остудило мой пыл — умереть под обломками трактира, готового развалиться от малейшего чиха, не хотелось. И всё же внутри зрела злость: на рыцарей Владыки, на глупые дворцовые интриги, на нелепость предстоявших войн. Я хотел выжить и попасть домой. Наверное, Вероника искренне хотела, чтобы я как можно скорее адаптировался к жизни на островах. Многое пришлось пройти: первые недели в этом мире наполняли несварение от здешней пищи, боязнь заразиться местными болезнями и круговорот европейских лиц, смущали одинаковостью и которые я всё-таки научился различать. Неужели этого оказалось мало?

— Очень надеюсь, что не подхвачу от неё какую-нибудь заразу. С этой… станется, — пробурчал я под нос.

Пороки всегда ходят рука об руку. Нисколько бы не удивился, если бы узнал, что проклятые рыцари известны в том числе за своё распутство.

Глава 19

Разобравшись с ржавым замком своей комнаты, я упал на кровать. По жёсткости тюфяк не уступал тому, что лежал у Вероники, — бугристая прослойка слежавшейся соломы. Ради интереса я поковырялся в одной из дыр тюфяка и извлёк окаменевший мышиный катышек.

— Мерзость, — прошипел я и выкинул находку в дальний угол. Задор исследовать окружение напрочь потух.

Темнело в Новой Литеции так же быстро, как дома, так что вскоре я рисковал оказаться в кромешной темноте. У постели кое-как держался шаткий столик, на котором лежали свечной огарок, два камешка и кучка щепочек. Что с этим делать, я не имел ни малейшего представления и потому решил предоставить вещи самим себе. Я отстегнул ножны с мечом и повертел в руках. За всю драку с наёмниками я ни разу не вспомнил про него. Возможно, оно и к лучшему: даже слабый соперник с оружием наизготовку воспринимается иначе, и вместо кулаков бандиты использовали бы собственные клинки. Итог стал бы закономерен.

Смерть… в те секунды я приблизился к ней ближе, чем когда-либо. Сейчас же то опасное знакомство выглядело далёким и туманным, будто привиделось в кошмарном сне. Однако случай, мне кажущийся невероятным и неправдоподобным, тут был в порядке вещей. Если бы я не попался к нанятым бандитам, меня бы остановили обыкновенные разбойники, жившие в трущобах и промышлявшие грабежами и убийствами без задней мысли. Далеко не факт, что Ялк успел — или захотел — бы спасти от них. И всё же… и всё же никак не удавалось стряхнуть себя губительное чувство нереальности происходящего.

Я ощупал печать на тесёмках и обнаружил в ней трещину. Хорошо, что она не сломалась, а то у городских ворот при проверке всплыли бы неудобные вопросы. А может, и не всплыли бы — достаточно фирменного взгляда Вероники и пары монет, чтобы стражники предпочли не влезать в дела проклятого рыцаря и его компаньона. Или, правильнее сказать, оруженосца.

Горькую усмешку подавить не получилось. Я похлопал себя по щекам и, убедившись, что лицо приняло обычное выражение, по примеру магички засунул меч под кровать. Вроде бы настоящие воины спят с оружием под подушкой, но засунуть под неё пусть даже небольшой меч не получалось, а кинжал Вероники, как я подозревал, мог за ночь свести с ума, если бы на свете нашёлся дурак, готовый заснуть с кровожадным артефактом в пяти сантиметрах от головы. Да и верно ли называть рыцаря зла настоящим воином?

Итак, стоило ли теперь вести себя с Вероникой, как со своим семпаем или сенсеем? По крайней мере, до тех пор пока не созреет план, как сбежать от неё. Что-то подсказывало, что на формальности девушке наплевать не меньше, чем мне — на великое дело её драгоценного Владыки, мечтавшего порубить население нескольких стран и поднять их ходячими мертвецами. Вернее, если что я и чувствовал, размышляя об этой идее, так это жгучее омерзение и желание вступить в ряды воинов света, которые будут бороться против сил тьмы.