Между

– Никто. Мы сами… Несколько сонных заклятий, отвод глаз… Но ведь с этим луком не станется ничего дурного, правда? Король узнает, что мы его взяли, потом – когда ты убьешь Адданка.

Юноша кивнул:

– Когда я убью Адданка.

На рассвете следующего дня Друст выскользнул из королевского дома. Всё еще спало, и сыну Ирба это было только в радость: никому не придется объяснять, куда и зачем он идет. И с Эссилт проща… разговаривать перед боем тоже не нужно будет.

Когда маленькая златокудрая госпожа проснется – всё уже будет кончено.

Друст был весел. Страшная опасность, навстречу которой он шел, бодрила его и радовала. Это не было самоуверенностью гордеца, это была собранность воина, то напряжение сил, в котором – залог победы.

Юноша взбежал на склон, вогнутый, как лохань. Только внутри этой огромной плошки была земля, а за краем расстилалось море. На много лиг… покуда хватало глаза. Мерно вздыхающая гладь, таящая в своих волнах страшное чудовище.

Друст резко выдохнул, собирая все силы, снял с плеча арфу и тронул струны.

…Эхо гулко подхватило его песнь, словно он играл не на морском просторе, а в каменной пещере.

Кромка берега: Друст

Блещет багрянцем заря, блестит броней брань. Свёл берег брови, высматривает монстра.

Ты, трусливая туша, топящая простаков тварь! осмелишься ли взглянуть в лицо сильному?!

Хватает тебе хвастовства хавать хилых, рискнешь ли обрушиться на решительного?

Нет, в тине ты тихохонько затаишься, от страха протухнет толстое тело!

Боязно бичу рыбаков выйти на битву!

Смят смехом моим, мельчает монстр. Малявкой морской мне ты мнишься, моллюск мелководный!

Друст не столько понимал, сколько ощущал, что делает всё правильно. Он не просто вызывал тварь из глуби моря, он своими насмешками не просто дразнил ее: он лишал Адданка силы. Оскорбления обретали бытие, реальность…

…но когда шелковое рассветное море взбухло волнами, то сердце Друста на миг дрогнуло. Но юный бард продолжал играть и поносить Адданка… сын Ирба уже повторялся, и великие певцы его бы забранили за не слишком искусное сложение песни – но не было здесь ни славных певцов, ни бесславных, а были лишь скала, море и исполинская тварь, уже показавшая изгибы своего жуткого тела.

И была песнь, сокрушающая Адданка сильнее всякого оружия.

Друст опять пропел что-то вроде «потонет трусливая тварь», как вдруг чудище высунуло из воды голову.

Юноша ойкнул и сбился. Такой мерзкой морды он и вообразить не мог.

Испуг был мгновенным, но Адданк вышел из-под заклятья.

Друст понял это, бросил арфу, сорвал с плеча лук, пустил стрелу – через море, через свой ужас, через отчаянное желание удрать без оглядки – пустил в глаз чудищу.

Вторую.

Третью.

Адданк в ярости вспенил море сильнее любой бури… но то была агония твари.

Друст сел на берег, обхватил голову руками. Юношу била страшная дрожь, зубы стучали так, что едва ни откалывали куски друг от друга. Сын Ирба скорчился, как ребенок… то ли напряжение этих мгновений битвы оказалось слишком сильным, то ли омерзение превзошло всё ожидаемое.

Но уже взошедшее солнце согрело его. Кошмар отступал… да и поздно бояться теперь, когда чудище убито.

Эта мысль заставила Друста улыбнуться.

Юный герой встал и нашел в себе силы посмотреть на море.

Жуткое тело Адданка плавало в волнах кверху брюхом.

Только сейчас стало видно, насколько этот гад огромен.

Друст почувствовал, что его желудок сейчас… юноша закусил губу, не позволяя своему телу позорной слабости.

Бояться – уже – поздно.

Надо отрубить голову этому чудовищу.

Надо.

Мало ли, что хочется бежать… герой не убегает от мертвого чудища, иначе какой же он герой?! А то найдется еще проходимец, который откромсает Адданку голову… и не докажешь потом, что это ты убил тварь.

Да и кто поверит, что ты не боялся живого монстра, если драпанул от мертвого?!

Он закинул за плечо лук, взял арфу и заиграл просто мелодию – на слова сейчас сил не хватало.

Море послушалось его призыва, и тушу Адданка стало прибивать к берегу. Несколько сильных аккордов – и голова твари застряла на прибрежных камнях.

Осталась мелочь – отрубить ее.

Друст сбежал по склону, нашел тропку к воде, спустился.

…Вблизи мертвый Адданк был таков, что юношу всё-таки вывернуло наизнанку.

Друст долго полоскал рот морской водой, вымывая из себя привкус страха.

В самом деле, бояться совершенно нечего. Так, гадюка-переросток. Ну, водоплавающая… была, при жизни.

Юноша принялся рубить голову Адданку. Чешуя и ошметки мяса летели кругом, пока наконец меч Друста не врезался между позвонками и голова не отвалилась.

А на тушу уже слетелись чайки. Им пиршества хватит надолго.

И тут сын Ирба понял, что голову чудовища ему не втащить на берег. Тем более не донести до королевского дома. Нужен помощник. И лучше не один.

Друст взбежал на склон. Он был бы рад сейчас любому прохожему, если только тот не слишком слаб.

Кромка берега: Друст

Да там пастух! И, похоже, крепкий малый.

Эй, подойди сюда!

Мне явно везет: это же силач!