Между Явью и Навью (СИ)

- Если до темноты не вернусь… Вакул, если до темноты не вернусь, уговори Александра Христофоровича за мной пойти. Не до сумрака, а до темноты. Уговори. Коли неправ окажусь, пускай хоть отсылают меня в Петербург к докторам.

- А коли прав, то хоть сбережетесь, - кузнец медленно кивает, снова глянув на дорогу и, заметив вопросительный взгляд Николая, поясняет:

- Неспокойно на душе за вас. Нехорошо. Знал бы чем еще помочь, Николай Василич, так я б со всей душой к вам.

- Вот этим помоги, - с нажимом повторяет Николай. - Пускай хоть с собаками ищут, если сразу навстречу не выйду. Не знаю я, чего ждать.

И правда не знает. То ли простого светского обеда с прекрасной девушкой и её очаровательным мужем, оказавшимся еще и интересным собеседником. То ли… Что Николай на дороге видел, он определить не может. Не знает. Но чувствует отчетливо - дурно это.

И даже от мыслей таких должно быть стыдно приличному человеку, но свой запас стыда на сегодня Николай исчерпал, разглядывая отметины чужих пальцев и губ на своем теле.

Переодеваясь, он пуще прежнего следит, чтобы ни одного темного следа из-под одежды не выглядывало - жутко представить, что будет, если кто-нибудь увидит, у Николая есть все шансы сгореть со стыда.

========== Часть 9 ==========

Разговор за обедом клеится легко, течет неспешной рекой под улыбки Лизы и ставшие даже привычными полуусмешки Алексея, с возрастающим интересом расспрашивающего Гоголя о жизни в столице. Заметно, что вернуться к светской жизни он отнюдь не спешит, но послушать любит, говорит - мало новостей в этой глубинке. Особенно хороших, чтобы не про трупы или чертовщину какую.

Дом Данишевских, красивый, просторный, светлый, Николаю очень нравится. Здесь чувствуется спокойствие, какая-то отгороженность от всего остального мира - недружелюбного и полного опасных теней, при солнечном свете прячущихся под камнями.

- Вина выпейте, Николай, вы же не на службе в кои-то веки, - улыбается Алексей, кивнув на нетронутый бокал Гоголя. Николай и про еду-то почти забыл за беседой, а о бокале рубинового вина и вовсе ни разу не вспомнил. - Лизаньке оно очень нравится, - добавляет Данишевский, с улыбкой глянув на супругу. - Специально заказываю в эту глушь для неё.

Лиза в ответ улыбается, подтверждая слова мужа кивком, но в глазах её светло серых на миг будто бы мелькает какое-то беспокойство. Может и показалось.

Да точно показалось, - решает Николай, пригубив терпкого, словно на травах настоянного вина. Лиза мягко улыбается то ему, то Алексею, и разговор плавно течет дальше, поселяя в душе спокойствие и умиротворение, которых Николаю так не хватало в последние недели.

За разговором и время течет незаметно, в гостиной становится чуть темнее, когда небо заволакивает облаками и опускаются еще светлые, прозрачные сумерки.

- Пора мне, - неуверенно улыбается Николай, глядя на Лизу и невольно сравнивая её глаза с небом перед дождем, таким, какое оно сейчас - безбрежно-серое, но еще светлое. - Обещал Александру Христофоровичу бумаги вечером отдать… по делу.

Врет Николай совсем неуверенно, то ли от того, что врать-то не хочется, то ли от сладкой, чуть дурманной тяжести в голове, словно вино было в разы крепче, чем на вкус, ведь выпил-то Николай едва ли полный бокал.

- Успеете, Николай Васильевич, - беспечно отмахивается хозяин дома. - Побудьте еще немного, а то потом ведь снова вас неделями не заманишь.

- Что вы такое говорите, честное слово… - почему-то становится стыдно, что и правда так долго не заходил, хотя говорили ему - “в любое время”, да и вообще, что сомневался, надумал себе каких-то потусторонних глупостей. - Я к вам всегда с удовольствием.

- Вот и отлично, - удовлетворенно хлопнув в ладоши, Алексей поднимается из-за стола, пояснив:

- Мне срочно нужно дописать пару писем, я отлучусь совсем ненадолго. А Лизанька, душа моя, хотела вам библиотеку нашу показать. Вам, как человеку искусства интересно должно быть.

Николай соглашается, что ему интересно, чуть зарумянившись и от вина, и от того, что его, хоть и не совсем заслуженно, назвали “человеком искусства”.

Мысли в голове по-прежнему зыбкие, нечеткие, словно запотевшее стекло. Николай даже не помнит, как они с Лизанькой под руку дошли до библиотеки, масштаб и убранство которой впечатляли в равной степени.

- Мы с Алешенькой очень любим читать, - поясняет Лиза, проводя Николая по просторной круглой зале, между стеллажами из неожиданно темного дерева. Вообще, здесь много темных красок и оттенков, вместе создающий совершенно иной уют, не похожий на спокойствие уже виденных Николаем комнат. - Чем тут еще заняться, особенно долгими зимними вечерами?

- Вам бы в столице блистать, - тихо произносит Николай, послушно усаживаясь на низкую кушетку, обитую багрово-темным атласом.

- Скажете тоже, Николай Васильевич, - Лиза негромко смеется, на секунду прикрыв лицо рукой. - Да мне и нравится здесь. Тишина, красота.