Между Москвой и Тверью. Становление Великорусского государства

491 Московский летописный свод передает ход этих событий очень скупо и как бы нехотя, многое опуская. В его изложении явны отражения тверского источника, проникнутого тверскими настроениями, но они отрывочны и смяты. Владыка Василий вызван в Москву «приставом митрополичим», как обвиняемый, и этот московский суд стоил ему великого протора, как и «житейским людям» во Твери «нужно бысть» из-за этого дела. В. к. Василий, которого Никоновская летопись титулует тут просто «князь» и не называет «тверским» (а Михаил Александрович всегда «Тверской»), как будто не сохранил Твери в своих руках. Впрочем, текст очень неясен: с одной стороны, князья Василий и Еремей «приехаша во Тверь» со всей кашинской (не тверской) силой и «многим людем сътвориша досады безчестием и муками и разграблением имения и продажею без помилованиа»; с другой – они «к городу ратью ходиша, приведи с собою и московскую рать князя великого Дмитрия Ивановича», но ушли, «градов (каких? не «града» ли, т.е. Твери; ср. выше «к городу») не вземше», а только («точию») повоевали волости и села и увели большой полон. Не следует ли предположить два последовательных момента: прибытие в Тверь князя Василия с кашинской силой для кары тверичей за то, что они признали своим великим князем Михаила (ушедшего в Литву за помощью), а затем поход под Тверь московской и кашинской рати (по изгнании князя Василия восставшими тверичами?), причем на этот раз Твери занять не удалось. Ср. недоуменные вопросы А.В. Экземплярского, т. II, с. 487, примеч. 1453. По-видимому, следует полагать, что тверской источник Никоновской летописи говорил о в. к. тверском Михаиле Александровиче и борьбе тверичей за него против кашинского дяди и его московского союзника. См. ПСРЛ, т. XI, с. 8—9. Ср. замечание С.М. Соловьева («Ист. Рос.», кн. I, ст. 960—961): «…из этих слов летописца мы видим, что Тверь не принадлежала более Василию, но Михаилу; когда произошла эта перемена, мы не знаем; быть может, она-то и повела к враждебным столкновениям Михаила с Москвою».

492 «Тое же осени, месяца Октября 27 (6875 г.), князь Михайло Александрович Тверский прииде из Литвы со своею ратью, и княгиню Еремееву, и Василиеву, и бояр их всех такоже и бояр, и слуг всех дяди своего Василия Михайловича поймал»; княгини и дворы князей Василия и Еремея явно находились в Твери; сопоставляя это указание с предыдущим известием о том, как князья, придя с московской помощью, только разорили волости и села, а города Твери не взяли, – отсюда делаю вывод, что княгини, бояре и слуги, «пойманные» в Твери Михаилом, и до того были в руках тверичей, отбившихся от московской и кашинской рати.

493 Тотчас за известием о заключении мира читаем, что «того же лета князь Еремей сложи целование крестное ко князю Михаилу Александровичу Тверьскому и поеха к великому князю Дмитрею Ивановичю на Москву» (ПСРЛ, т. XI, с. 9), а в следующем году «преставися князь Василей Михайлович Тверский в Кашине» (Там же, с. 10). С.М. Соловьев после замечания, приведенного выше, продолжает изложение борьбы Михаила Тверского с Москвой, даже не отмечая смерти Василия Михайловича. Напрасно предположил Борзаковский (Указ. соч., с. 146—147), что Михаил стал тверским великим князем только по смерти дяди. А.В. Экземплярский (т. II, с. 188) полагает, что Михаил de jure стал великим князем по смерти дяди Василия, но de facto был им и ранее, вероятно, на том основании, что Никоновская летопись титулует Михаила «великим князем» только после известия о смерти Василия; но в таком случае следовало придать значение и тому, что она ранее перестала давать этот титул князю Василию. Впрочем, это скорее черты изложения в своде XVI в., чем в его тверском источнике.

494 О том, что у кашинских князей были свои счеты с еп. Василием, можно, кажется, заключить из новой жалобы митр. Алексея на кн. Михаила Васильевича в 1369 г. – ПСРЛ, т. XI, с. 12.

495 ПСРЛ, т. VIII, с. 15; т. XI, с. 10.

496 ПСРЛ, т. XI, с. 10.

497 ПСРЛ, т. XI, с. 19.

498 О потомках князя Еремея Константиновича см. у Экземплярского, т. II, с. 520—522 и с. 557—559. Князь Дмитрий Еремеевич (ум. 1407 – ПСРЛ, т. XI, с. 197; т. XV, с. 473) еще при жизни отца стоял во главе тверских воевод при нападении на московские владения (1372 г., ПСРЛ, т. XI, с. 17). Иван Еремеевич – участник похода тверских князей, по посылке в. к. Ивана Михайловича в помощь в. к. Василию Дмитриевичу против Витовта (т. XI, с. 194, 1407 г.). Андрей Дмитриевич упомянут в грамоте Отрочу монастырю в числе владетельных князей Тверской земли (А.А.Э., т. I, № 34), а князь Иван Дмитриевич только в родословных (напр., «Временник», т. Х, с. 51) считается первым «чернятинским» князем; ср. Борзаковского. История Тверского княжества, с. 227—228.