Между строк (СИ)

Однако Северино смотрел не на него. Его внимание приковал священник, который в свою очередь смотрел на Северино не отрываясь. У него были почти прозрачные светло-серые глаза — таких глаз Северино никогда ни у кого не видел. “И, наверное, не увижу”, — подумал он, с какой-то холодной расчетливостью оценивая оставшееся ему время.

Лэл оскалилась в усмешке и, снова взяв кортик, глубоко резанула им по животу несчастного матроса, а затем снова, начертив таким образом крест. Тот страшно закричал и упал. Кажется, ему повезло, и он то ли отключился, то ли умер от испуга. Лэл поставила ногу на его спину и посмотрела в сторону Северино.

— Кто это у нас тут? Мистер невозмутимость? — она сощурилась, пытаясь вызвать в своей жертве хоть какие-то эмоции. Северино четко решил, что не доставит ей такого удовольствия. — Эй, ребятки, — вдруг обернулась она к своей команде. — Гляньте на него. Да он же индеец! Рожа красная, как кровь, — она издала лающий смешок. — И носище прям как у этих любителей скальпов. Что скажешь, а? — это было обращено к Северино. — Кто ты? Делавар? Ха, держу пари, ты делавар.

Северино подумал, что, похоже, это просто единственное племя индейцев, которое Лэл знала по названию. Он ничего не сказал, продолжая смотреть ей в глаза. “Все равно умирать”, — думал он, сознавая, что страх остался где-то далеко, в том времени, когда смотровой только увидел из вороньего гнезда корабль без флагов, когда капитан объявил, что они будут биться, когда Северино вынул свою шпагу, собираясь вступить в бой, когда его ударили чем-то по голове… Здесь и сейчас страху не было места, он казался чуждым.

Лэл схватила его за волосы и вздернула его голову, заставив выгнуть шею.

— А что если, — прошипела она достаточно громко, чтобы команда ее услышала, — что если я сниму с тебя скальп, как твои родственнички снимают его с французов, англичан и испанцев? Что скажешь? Давай-ка посмотрим, какого цвета твоя кровь, краснокожий.

— Лэл! — вдруг крикнул священник.

Та обернулась к нему и серьезно спросила:

— Да, Святоша?

Видно было, что тот смешался. Мелко и порывисто дыша, Северино наблюдал за ним, пытаясь понять, какова его игра.

— Мы понесли потери, — наконец, пробормотал он. — Нам пригодится еще один матрос.

— У нас их полный трюм, — отрезала Лэл, одновременно ответив на немой вопрос Северино о том, куда же подевалась остальная команда.

— Но у нас нет индейцев, — губы священника сложились в какую-то нервную улыбку.

Лэл оценивающе посмотрела на Северино, затем цокнула языком:

— Да, Святоша, ты прав. Таких уродов у нас еще не было.

Команда одобрительно загремела ногами по палубе и засвистела, и только сейчас Северино отметил ее пестрость. Тут были и азиаты, и тот самый карлик, и даже один здоровяк, походящий на классического викинга.

— Хорошо, — наконец решила она, с сожалением отпуская волосы Северино. — Жаль, мы не увидим его мозги, но с другой стороны… — она хищно улыбнулась. — Запомни, Делавар, сделаешь хоть что-нибудь не так — твой скальп будет болтаться на моем поясе.

Все еще не осознающий своего внезапного помилования, Северино продолжал дико смотреть на священника. И почему-то он думал только о том, что его глаза серые, почти прозрачные…

***

Северино не знал, сколько прошло дней с того момента, как его бросили в трюм, в клетку с остальными. За все это время люк открывался всего несколько раз, каждый из которых был отмечен тем, что свет, идущий из люка, казался Северино нестерпимо ярким, а вкус приносимой еды и воды казался новым, точно никогда до этого Северино ничего подобного не пробовал. Наверное, это случалось так редко, что Северино успевал их забыть.

Среди пленников были в основном матросы, однако каким-то чудом среди них затесался боцман “Золотой стрелы”. Он и поведал Северино всю историю, пока оба они были еще в здравом уме. Оказывается, их капитана повесили на рее пиратского корабля сразу после окончательной победы над “Золотой стрелой”, и боцман все повторял: “Держу пари, его тело все еще там, проклятая дьяволица, его тело все еще там…”. Так ли это, никто не знал, да и проверить бы они никак не смогли — люди исчезали из клетки только по двум поводам. Если кто-то умер — в этом случае появлялся Серые Глаза, которого все звали не иначе, как Святоша, читал молитву, а затем тело уносили. Или же если кто-то из матросов начинал кричать о том, что готов присоединиться к Лэл, только бы его выпустили. В этом случае человека уводили, и больше он не появлялся. У Северино зрело подозрение, что никто из них просто не выживал. Он думал, что Лэл устраивает им какую-то проверку, которую, судя по всему, не так-то просто пройти.

Всякий раз, когда Святоша появлялся, Северино пытался заговорить с ним, и всякий раз его затея проваливалась — священник делал вид, что не слышит его.