Между жизнью и смертью. Свидетельства с порога вечности

Стыдно вспоминать, но в те далекие годы я сама себе поначалу казалась такой подвижницей, церковной труженицей, мне так хотелось людского одобрения, а его все не было… Чаще наталкивалась на зависть, злобу, клевету. Исповедуясь у старцев, я искала ответ, почему же так, перерывала горы литературы. Конечно, сейчас пришло понимание, что делать-то нужно все для Бога, страшиться его оценок, а люди все такие же немощные, как и я…

Храмовый праздник прошел омраченный бедой, но и освященный надеждой на выздоровление батюшки. В такие минуты я вдруг убедилась, как много людей любят его.

– Он наше солнышко, от него свет идет; ему невозможно отказать, когда он просит что-то для храма; без него так пусто, – говорили люди.

Таких утешительных, непомерно щедрых слов было даже слишком много, вряд ли эти похвалы были благодатны для батюшки, скорее – наоборот.

Меня же волновали вопросы более глубокие: «Что мы должны понять, в частности я? Чему нас учит этой бедой Господь?»

Вижу, что прихожане сплотились, все лишнее, фальшивое отпадает. Молодые батюшки в районе без благочинного повзрослели… Что же еще? Мои испытания были еще впереди.

Только на одиннадцатый день лечащий врач сказал, что угроза для жизни батюшки миновала. Жить будет. На мой немой вопрос, а в каком же состоянии будет протекать эта жизнь, покачал с сомненьем головой: лечение идет хоть и быстро, но очень трудно. Появляются некоторые улучшения, а затем наступают провалы. Повторная томография показала пять точек опаснейших кровоизлияний в мозге. Реальный теоретический диагноз: «возможна смерть или же нарушения функций деятельности мозга» и пр.

Но самое главное, батюшка слишком много сил тратит на борьбу с ужасающей болью, все тело его как бы пропущено через мясорубку, просто нет живого места. Даже самые простые для здорового человека вещи: умыться, поесть – для него невероятно трудны.

Я заметила, что чувствительность батюшки необычайно обострилась, это касалось не только болевых ощущений, а и слуха, чувства времени, ощущения каких-то действий, происходящих на расстоянии.

К примеру, у нас остановились часы, и я огорчилась, ведь лекарства нужно принимать точно по часам. Батюшка недоуменно говорит:

– Отчего же ты не слышишь колоколов, ведь сейчас 7 часов утра, в нашем храме звонят!

Я удивилась: ведь больница находится за 70 километров от нашей церкви! Каково же было мое удивление, когда я сразу после разговора увидела в больничном коридоре часы, показывающие ровно 7.00. У него все время была удивительная связь с обителью: слышал молитвы, службы, колокольные звоны. Вначале батюшка не понимал, что все это слышит только он, и не раз делился впечатлениями:

– Как хорошо сегодня поет детский хор, ты слышишь?

Увидев, что это вызывает у людей недоумение, он несколько замкнулся, но в такие минуты по его удовлетворенному выражению лица я видела, что какие-то его чувства и ощущения мне недоступны.

Еще большее мое удивление вызывали сообщения батюшки о скором приходе дочки Машеньки с детьми или кого-то из близких людей за 10-20 минут до их появления. Эта особенность сохранилась у него и после выписки из больницы, но он старается ее не демонстрировать.

Узнали, что в субботу в нашей больничной церкви будет Блаженнейший Владимир (Сабодан), митрополит Киевский и всея Украины. Так хочется получить у него благословение. Врач разрешил, но очень боялся, что батюшка не в состоянии быть на службе, ведь он еще сидеть на кровати не может! За час до службы у дверей палаты была каталка, мы начали собираться. С великим трудом надели подрясник (удалось только на одну руку, другая – в корсете),-батюшка торжественно целует свой крест, только вот скуфью надеть не можем, не налезает на изувеченную голову. С большой осторожностью перемещаем страдальца на каталку – если бы вы видели, какие это муки!

Слава Господу, сидит в сознании, улыбается! Спускаемся в церковь. На глазах батюшки – слезы, в руках свеча. В церкви прибывает народу. Настоятель отец Георгий с матушкой Еленой находят время устроить батюшку в самом удобном месте, подбадривают и поддерживают его.

И вот Блаженнейший Владимир в церкви, с ним Днепропетровский архиепископ Ириней, Крымский владыка Лазарь, наместник Киевской Лавры, епископ Павел и другие люди, которых я не знаю. После молебна все гости подошли к батюшке. Блаженнейший с великой теплотой благословляет его, они о чем-то тихонько говорят. Я волнуюсь, не могу разобрать слов. Все проходит так быстро, как сон…

И вот мы опять в палате. Но батюшку не узнать – глаза ясные, появилась воля к жизни, сидит сам на кровати и просит есть. Слава Господу!

На следующий день врач отмечает радикальное изменение состояния нашего больного, повторные пункции не требуются, ясно видно, что он поправляется.