Международный психоаналитический ежегодник. Шестой выпуск. Избранные статьи из «Международного журнала психоанализа» (сборник)

Мы также становимся преступниками, если отождествляем себя со Скотти и поддерживаем его в тот момент, когда он успешно взбирается на колокольню. В финале насильственного путешествия он возвращает свое чувство реальности, но также отрекается от своего достоинства и теряет свою «дважды падшую женщину». Монахиня, чье присутствие заставляет Джуди оступиться, говорит: «Я услышала голоса», – в другом, менее экстравагантном контексте это – симптом психоза.

В романе персонаж Гэвина Элстера наказан за свое злодеяние – убит в Париже при попытке сбежать от расследования смерти своей жены. Хичкок не поддался давлению цензоров Голливудской студии, настаивавших на добавлении в фильм финальной сцены, в которой Скотти и Мидж сидели бы в ее квартире, слушая по радио новость о том, что Гэвин Элстер пойман полицией. В фильме наказаны все, кроме субъекта, несущего основную ответственность. Хичкок не предлагает нам никакого бальзама, дабы смягчить невероятное потрясение от трагедии. В романе, однако, персонаж Скотти целиком и полностью несет моральную ответственность за смерть Джуди: он душит ее.

Часть вторая: «видишь ли ты / понимаешь ли ты?»

Искусство позволяет нам опосредованно испытать эмоции, которые нам не хотелось быть испытывать в действительности. После прочтения «Убийства на улице Морг» По Хичкок делает вывод:

…Страх, понимаете ли, это эмоция, которую людям нравится ощущать, когда они уверены в своей безопасности. Когда человек сидит дома и читает историю ужасов, он все-таки чувствует себя в безопасности. Естественно, что ты дрожишь, но поскольку ты в знакомом окружении и знаешь, что это просто твое воображение откликается на прочитанное, ты можешь испытать великое облегчение и счастье – как будто добрался до прохладительного напитка, будучи мучим жаждой. И тогда ты ценишь нежный свет лампы и удобное кресло, в котором сидишь… (Spoto, 1983, p. 13)

Мы ищем и соглашаемся переживать эти нарушения достоинства, так же как ищем волнения и опасности, которые получаем на американских горках. Как Хичкок говорит Трюффо (Truffaut, 1969, р. 397), «чем сильнее зло, тем сильнее фильм».

Хичкок знал, как привести своих зрителей в игровое культурное переходное пространство (Winnicott, 1971) запретных мыслей и желаний. И наслаждался их страхом. Всего несколько лет спустя после премьеры «Головокружения» Хайэм пишет:

В душе Хичкок оставался шутником; хитрый и утонченный циник, которого забавляла французская манера критики его работ, презирающий всех зрителей, к которым он относился как к совокупности жертв эксперимента Павлова, вечно очарованный своим собственным умением пользоваться кинематографическими средствами. (Higham, 1962, р. 3)

Действительно, Хичкок даже говорил, что к актеру необходимо «относиться как к скоту», отрицая, что когда-либо говорил, что актеры и есть скот (Wood, 2009, р. 40). И хотя достоинство искусства состоит в создании культуры и сублимации, Хичкок мог использовать его в качестве маскировки собственного инстинктивного удовлетворения. В конечном итоге для Хичкока мы являемся средством в достижении его цели: поместить нас в свои садистические фантазии, особенно в этом, самом личном из его фильмов.

В «Головокружении» Хичкок пугает потерей достоинства и собственной целостности (какими бы иллюзорными они ни были). Гэвин и Мадлен атаковали неприкосновенность психики Скотти, его уважение к знанию того, что он знает. Одна из самых губительных вещей, которую могут сделать родители по отношению к своему ребенку, – подорвать его ощущение реальности. Представление о сохранности отношений человека с реальностью – ключевой компонент человечности, базовой целостности и чувства Я. Когда мы идентифицируемся со Скотти, страх, который нам удается прочувствовать и впоследствии отогнать, – это страх перед возможным нарушением нашего собственного достоинства, перед разрушением способности нашего разума и профессионализма. Быть дееспособным значит, по большому счету, иметь возможность знать, что мы знаем то, что знаем. Хичкок сделал из Скотти человека, чье знание недостаточно, хотя сам он думал, что знает слишком много.