Межзвездный скиталец

I was loth to admit this defeat by one small woman, and my eyes, turning aside, lighted on the disgraceful rout of my comrades and the trailing ki-sang and gave me the pretext.	Мне не хотелось признать свое поражение перед маленькой женщиной, и глаза мои, отвернувшись в сторону, поднялись на униженную группу моих товарищей и осаждавших их ки-санг и дали мне необходимый предлог.
I clapped my hands in the Asiatic fashion when one gives command.	Я хлопнул в ладоши на азиатский манер, как хлопают, отдавая приказы.
"Let be!" I thundered in their own language, and in the form one addressee underlings.	-- Перестать! -- прогремел я на туземном языке, тоном, каким приказывают подчиненным.
Oh, I had a chest and a throat, and could bull-roar to the hurt of ear-drums.	О, у меня была громкая и грубая глотка, и я умел реветь так, что оглушал!
I warrant so loud a command had never before cracked the sacred air of the Emperor's palace.	Я убежден, что такой громкий приказ никогда еще не потрясал священного воздуха императорского дворца...
The great room was aghast.	Огромная палата остолбенела.
The women were startled, and pressed toward one another as for safety.	Женщины вздрогнули и прижались друг к другу, словно ища спасения.
The ki-sang released the cunies and shrank away giggling apprehensively.	Ки-санг оставили в покое матросов и с трусливым хихиканьем удалились прочь.
Only the Lady Om made no sign nor motion but continued to gaze wide-eyed into my eyes which had returned to hers.	Только княжна Ом не шевельнулась и продолжала глядеть широко раскрытыми глазами в мои глаза, которые я вновь устремил на нее,
Then fell a great silence, as if all waited some word of doom.	Наступило глубокое безмолвие, словно в ожидании приговора.
A multitude of eyes timidly stole back and forth from the Emperor to me and from me to the Emperor.	Множество глаз робко перебегали с императора на меня и с меня на императора.
And I had wit to keep the silence and to stand there, arms folded, haughty and remote.	У меня хватило благоразумия безмолвствовать и стоять, скрестив руки, в надменной и отчужденной позе.
"He speaks our language," quoth the Emperor at the last; and I swear there was such a relinquishment of held breaths that the whole room was one vast sigh.	-- Он говорит на нашем языке, -- промолвил наконец император. И я готов поклясться, что все вздохнули одним огромным вздохом облегчения.
"I was born with this language," I replied, my cuny wits running rashly to the first madness that prompted. "I spoke it at my mother's breast.	-- Я родился уже зная этот язык, -- отвечал я, ухватившись своим матросским умишком за первую, невозможную соломинку, которая мне попалась. -- Я говорил на нем у груди своей матери.
I was the marvel of my land.	Я был чудом в моем кругу!
Wise men journeyed far to see me and to hear.	Мудрецы приходили издалека видеть и слушать меня.
But no man knew the words I spoke.	Но никто не знал слов, которые я произносил.