Межзвездный скиталец

Upon the desolate spot, where fate had placed me, I conceived myself far more happy than many, who, for ignominious crimes, were doomed to drag out their lives in solitary confinement with conscience ever biting as a corrosive canker.	В пустынном месте, куда меня забросила судьба, я чувствовал себя гораздо счастливее многих, за гнусные преступления обреченных влачить существование в одиночном заключении, наедине с грызущей совестью.
However dreary my prospects, I was not without hope that that Providence, which, at the very moment when hunger threatened me with dissolution, and when I might easily have been engulfed in the maw of the sea, had cast me upon those barren rocks, would finally direct some one to my relief.	Как ни печальны были мои перспективы, я все же надеялся, что провидение, выбросившее меня на эти бесплодные скалы как раз в тот момент, когда голод довел меня до нравственной гибели и меня чуть не поглотила пучина морская, в конце концов пошлет кого-нибудь мне на помощь.
If deprived of the society of my fellow creatures, and of the conveniences of life, I could not but reflect that my forlorn situation was yet attended with some advantages.	Но если я был лишен общества ближних и всяких жизненных удобств, я не мог не видеть, что в моем отчаянном положении имеются и некоторые преимущества.
Of the whole island, though small, I had peaceable possession.	Я мирно владел всем островом, как мал он ни был.
No one, it was probable, would ever appear to dispute my claim, unless it were the amphibious animals of the ocean.	По всей вероятности, никто не явится оспаривать мое право, кроме, разве, земноводных тварей океана.
Since the island was almost inaccessible, at night my repose was not disturbed by continual apprehension of the approach of cannibals or of beasts of prey. Again and again I thanked God on my knees for these various and many benefactions.	И так как остров был почти неприступен, то ночью мой покой не нарушался страхами нападения людоедов или хищных зверей.
Yet is man ever a strange and unaccountable creature.	Но человек странное, непонятное существо!
I, who had asked of God's mercy no more than putrid meat to eat and a sufficiency of water not too brackish, was no sooner blessed with an abundance of cured meat and sweet water than I began to know discontent with my lot.	Я, просивший у Бога, как милости, гнилого мяса и достаточного количества не слишком солоноватой воды, как только поел в изобилии соленого мяса и попил пресной воды, я уже начал испытывать недовольство своей судьбой!
I began to want fire, and the savour of cooked meat in my mouth.	Я начал испытывать потребность в огне, во вкусе вареного мяса.
And continually I would discover myself longing for certain delicacies of the palate such as were part of the common daily fare on the home table at Elkton.	Я ловил себя на том, что мне хочется лакомств, какие составляли мои ежедневные трапезы в Эльктоне.
Strive as I would, ever my fancy eluded my will and wantoned in day-dreaming of the good things I had eaten and of the good things I would eat if ever I were rescued from my lonely situation.	Наперекор всем своим стараниям, я не переставал мечтать о вкусных вещах, которые я ел, и о тех, которые буду есть, если когда-нибудь спасусь из этой пустыни!
It was the old Adam in me, I suppose-the taint of that first father who was the first rebel against God's commandments.	Я полагаю, что во мне говорил ветхий Адам -проклятие праотца, который был первым ослушником заповедей Божиих.
Most strange is man, ever insatiable, ever unsatisfied, never at peace with God or himself, his days filled with restlessness and useless endeavour, his nights a glut of vain dreams of desires wilful and wrong.	Всего удивительнее в человеке его вечное недовольство, его ненасытность, отсутствие мира с собою и с Богом, вечное беспокойство и бесполезные порывы, ночи, полные тщетных грез, своевольных и неуместных желаний.