Межзвездный скиталец

Even mystery have I imaged in the form of her, and in my star-charting have I placed her figure in the sky.	Даже Тайну я представлял себе в ее образе, и, вычерчивая карту звезд, ее фигуру я поместил на небе.
All my toils and devices led to her; all my far visions saw her at the end.	Все мои труды и изобретения приводили к ней: все мои мечты и грезы видели ее в конце.
When I made the fire-drill and fire-socket, it was for her.	Для нее добыл я огонь.
It was for her, although I did not know it, that I put the stake in the pit for old Sabre-Tooth, tamed the horse, slew the mammoth, and herded my reindeer south in advance of the ice-sheet.	Для нее, не сознавая этого, я вбивал кол в яму, чтобы ловить зверей, укрощал коней, убивал мамонта и гнал свои стада северных оленей к югу, отступая перед надвигавшимися ледниками.
For her I harvested the wild rice, tamed the barley, the wheat, and the corn.	Для нее я жал дикий рис и сеял ячмень, пшеницу и рожь.
For her, and the seed to come after whose image she bore, I have died in tree-tops and stood long sieges in cave-mouths and on mud-walls.	За нее и за потомство, которое она должна была родить по своему образу, я умирал на вершинах деревьев и выдерживал долгие осады в пещерах и на глинобитных стенах.
For her I put the twelve signs in the sky.	Для нее я поместил на небе двенадцать знаков Зодиака.
It was she I worshipped when I bowed before the ten stones of jade and adored them as the moons of gestation.	Ей я поклонялся, склонившись перед десятью камнями из нефрита и обожествляя их как фазы подвижничества, как десять лунных месяцев пред тайной рождения.
Always has woman crouched close to earth like a partridge hen mothering her young; always has my wantonness of roving led me out on the shining ways; and always have my star-paths returned me to her, the figure everlasting, the woman, the one woman, for whose arms I had such need that clasped in them I have forgotten the stars.	Всегда женщину тянуло к земле, как куропатку, выхаживающую птенцов; всегда моя бродячая натура сбивала меня на блестящие пути, и всегда мои звездные тропинки возвращали меня к ней, к вечной фигуре женщины, единственной женщины, объятия которой так мне были нужны, что в них я забывал о звездах.
For her I accomplished Odysseys, scaled mountains, crossed deserts; for her I led the hunt and was forward in battle; and for her and to her I sang my songs of the things I had done.	Ради нее я совершал одиссеи, всходил на горы, пересекал пустыни; ради нее я был первым на охоте и первым в сражении; и ради нее и для нее я пел песни о подвигах, совершенных мною.
All ecstasies of life and rhapsodies of delight have been mine because of her.	Все экстазы жизни и все восторги принадлежали мне, и ради нее.
And here, at the end, I can say that I have known no sweeter, deeper madness of being than to drown in the fragrant glory and forgetfulness of her hair.	И вот в конце могу сказать, что я не знал более сладкого и глубокого безумия, чем какое испытывал, утопая и забываясь в ароматных волнах ее волос.
One word more.	Еще одно слово.
I remember me Dorothy, just the other day, when I still lectured on agronomy to farmer-boy students.	Я вижу перед собой Дороти в те дни, когда еще читал лекции по агрономии крестьянамстудентам.
She was eleven years old.	Ей было одиннадцать лет.
Her father was dean of the college.	Отец ее был деканом колледжа.