Межзвездный скиталец

Here I marked the changes with every dream-visit, and the changes were in accordance with the time that elapsed between visits.	Здесь с каждым новым посещением во сне я замечал перемены -- и эти перемены соответствовали времени, протекшему между этими посещениями.
Oh, those brush-covered slopes!	О, эти заросшие кустарником склоны!
How I can see them now just as when the goats were first introduced.	Я их вижу теперь так же живо, как в тот день, когда я впервые гнал сюда коз.
And how I remembered the consequent changes-the paths beginning to form as the goats literally ate their way through the dense thickets; the disappearance of the younger, smaller bushes that were not too tall for total browsing; the vistas that formed in all directions through the older, taller bushes, as the goats browsed as high as they could stand and reach on their hind legs; the driftage of the pasture grasses that followed in the wake of the clearing by the goats.	И как хорошо я помню последующие перемены -- как постепенно образовывались тропинки, по мере того как козы буквально выедали себе дорогу в густых чащах; как исчезал молодой мелкий кустарник, как во всех направлениях в старых, высоких кустарниках образовывались просеки благодаря тому, что козы объедали деревья до самого верху, становясь на задние ноги.
Yes, the continuity of such dreaming was its charm.	Да, непрерывность этих снов составляла их главную прелесть...
Came the day when the men with axes chopped down all the taller brush so as to give the goats access to the leaves and buds and bark.	Помню день, когда люди с топорами посрубали все высокие кусты, чтобы дать козам доступ к листьям, почкам и коре.
Came the day, in winter weather, when the dry denuded skeletons of all these bushes were gathered into heaps and burned.	Помню зимний день, когда обнаженный скелет этих кустов был собран в кучу и сожжен.
Came the day when I moved my goats on to other brush-impregnable hillsides, with following in their wake my cattle, pasturing knee-deep in the succulent grasses that grew where before had been only brush.	Помню день, когда я погнал моих коз на другой, поросший непроницаемым кустарником, горный склон, а следом за нами шел крупный скот по колено в сочной траве, выросшей на том месте, где раньше рос один лишь кустарник.
And came the day when I moved my cattle on, and my plough-men went back and forth across the slopes' contour-ploughing the rich sod under to rot to live and crawling humous in which to bed my seeds of crops to be.	Помню день, когда я гнал скот, а мои пахари ходили взад и вперед по горному склону, взрывая жирную плодородную почву и бросая в нее семена.
Yes, and in my dreams, often, I got off the little narrow-gauge train where the straggly village stood beside the big dry creek, and got into the buckboard behind my mountain horses, and drove hour by hour past all the old familiar landmarks of my alfalfa meadows, and on to my upland pastures where my rotated crops of corn and barley and clover were ripe for harvesting and where I watched my men engaged in the harvest, while beyond, ever climbing, my goats browsed the higher slopes of brush into cleared, tilled fields.	Сколько раз в своих снах я выходил из маленького вагона узкоколейки, брел к деревушке, разбросанной у большого пересохшего ручья, садился в тележку, запряженную горными конями, и час за часом ехал мимо старых знакомых отметин, по моим лугам альфы, все выше, на горные пастбища, попеременно засеянные маисом, ячменем и клевером, уже поспевшими для жатвы. Я наблюдал за работниками, убиравшими хлеб, а дальше паслись мои козы, забираясь все выше и выше и превращая поросший кустарником склон в расчищенные и возделанные поля.
But these were dreams, frank dreams, fancied adventures of my deductive subconscious mind.	Но это были сны -- только сны! Воображаемые приключения подсознательного ума.