Мгновения

Но и в море не выйдешь – считай, что погибший уже…

* * *

Сверху пять одеял – не представить картину слепому,

И для тех, кто в тепле, не понять многослойную суть,

Да и сам в свитерах, но мой разум ознобом не тронут,

Вновь пытается плоть, после кофе, блаженно заснуть.

Парадокс и раздрай, и вселенная маленький кокон,

Её центр в концентрате остался туманно в мозгах,

Неизвестная мысль по пластинке блуждающим током

Искрой будет, как прежде, из этих глубин помогать…

Мексиканский поэт вам напишет про жаркие ночи,

И Европа с Гольфстримом – там пылкостью брызгает бард,

А у нас на Крещенье погода пригреет не очень,

Но мы с верою в воду и выплеснем внутренний жар.

* * *

Что-то вспомнилось мне, но не всполохи ночью мартена,

Никогда сталеваром я не был и быть не хочу,

Мне по духу и в деле дороже тарелка-антенна,

Я хотел бы до вас добираться подобно лучу.

Но, увы, не силён мой своим излучением радар,

УКВ напрямую – точнейшая верная связь,

Но, пока что в мечте и земля экранирует радость,

Значит надо дерзать, устанавливать нужную снасть.

Где же стали мне взять, чтоб пробить неприятия стену…

Понимаю, что в сердце сокрыт генераторный ток,

И молитва одна приподнимет до Неба антенну –

Стих обрушит на вас из частиц моей веры поток.

* * *

Сложный мир нашей жизни воспет у поэтов немало,

Но и нынче стоит упомянутый в басенке воз,

Если в мире раскол и духовного действия вялость,

Говори и вопи, но расквасишь о чучело нос.

Омерзительный образ: из грязного снега фигура,

Выступают изъяном глаза, вечно алчущий рот,

И такую печаль вызывает сей облик понурый…

Катастрофа – пригреет, не станет прибежищем гроб.

Трудно в мире быть чистым – прелестные «бабы» исчезнут,

А надежда прекрасна, воскреснуть не тающим впредь,

Есть по вере сверхмилость – не сгинуть в пропащую бездну,

Тает грех пред Огнём, но поэты успеют воспеть.

* * *

Повороты судьбы в нашей жизни – отметины-вехи,

А спокойная жизнь порождает бездушье, застой,

Да и всё чем живём, нашу ауру образно лепит,

Арифметика дела, а мог бы, и жить лет за сто.

Естество обманули, и плоть непотребного просит:

Табака и химпищи, наполнили нечистью рот,

Сотворили всё сами и давим на газовый тросик,

Надо сбавить бы ходу, прибавить отметину-год.

Если снова начать, то конечно, по первой пороше,

Горизонт не закрашен и есть куда ставить печать…

И, конечно, слепой – безусловно, заплатит дороже,

Рьяно гонящий гонщик – он сам выбирает печаль.

* * *

Не впервой растекаясь ужасною мыслью по древу,

Констатирую факты, идущих последних времён,

И решая текущий, сегодняшних деланий ребус,

Вычисляю примерно: когда мы гурьбой заревём…

Но, наверно, всё будет идти неприметно, по плану,

И поплачет отдельно горючей слезой индивид,

Петлю сами найдут и мечтами, и делом затянут,

Сотворив непотребный из плоти и духа гибрид.

На весах Правосудья натура своя перевесит,

Помышления духа – иметь что-то верой потом,

А ужасное то – что не будет прощения лестниц,

Хотя сильно и дружно в последний момент заревём…

* * *

Я сегодня не тот, что вчера был, кем буду я завтра,

Домоседский паломник или за предел пилигрим?

«Зарисовок судьбы» и «Раздумий мгновения» автор,

Симбиоз из ума, да причудливой плоти игры.

Затем в этот коктейль своих капель добавит природа:

Осень, лето, зима и весны пробуждающий зов…

И потребность: поспать, погулять, посмотреть, поработать,

Сотворит нитку жизни – в ничто уходящих часов.

Но какие-то есть даже здесь просветлённые виды,

Те же звёзды гореть будут где-то и множество лет,

Но молитвой одною весь космос до Центра пробитый,

Даёт нитку надежды – в не временный социум след.

* * *

Твердят банально «кровь-любовь» и «слёзы да берёзы»,

Решили нас лишить «весны» и рифмы точной «сны»,

Умри, но выдай на «гора» набор из рифм серьёзных,

Да это так, но не хотим в душе сухой возни.

Настрой зависит не от нас – от точек «глухо-слуха»,

От века «век» и «человек», и ясно «свет» и «лет»,

Есенин, Пушкин, и Рубцов творили так и тупо

Стремится, будет вновь творить любой младой поэт.

Теперь нельзя связать навек всю «вечность-беЗконечность»

И нет прохода на Парнас словам «судьбе-тебе»…

Хотя всё суета сует и будет Свыше нечто,

Ответ держать за каждый слог нездешнему Судье.

* * *

Нет собак под столом, чтобы влёт подбирать пищи крошки,

Я не ярый собачник и кошек в сю-сю не люблю,

Но лет двадцать живут в моём доме хозяйками кошки,

И для них я прислуга, горбатый трудяга – верблюд.

Молочка поднеси, да для гущи с горбушкою хлеба,

А уж рыбу учуют – поднимут без умолку вой,

Жаль, не выгонишь малых: боятся мороза и снега,

Так и связаны вместе полгода железно судьбой.

А к чему на перо попросились домашние твари,

Шевельнулось раздумье, что с многим по жизни всё так…

Не всегда ты себе себялюбий хозяин и барин,

И проходишь конвойно с различною тварью этап…

* * *

Продолженье раздумий про рядом живущие твари:

На работе, в селенье и даже с кем делишь жильё,

Не открою секрет, а напомню вам патерик старый:

Мы всегда с искушеньем какой-нибудь страстью живём.

Нам судьба предлагает различного рода магниты,

Шестерёнок зацепы, тупик, повороты, углы…

По любому ты будешь: обкатан, проверен и битый,