Мятежная клетка. Рак, эволюция и новая наука о жизни

Далее, пациенты, принимающие участие в исследованиях, как правило, являются относительно молодыми, находятся в хорошей физической форме и не имеют серьезных проблем со здоровьем – кроме рака, разумеется. Обычно они очень заинтересованы в участии, находятся под регулярным наблюдением и в основном придерживаются курса лечения. Но эта идеальная режиссура клинических испытаний не согласуется с действительностью: большинство людей, страдающих от рака, старше по возрасту и слабее здоровьем, чем типичные группы испытуемых. Между тем разнообразные проблемы со здоровьем налагают серьезные ограничения как на доступные варианты лечения, так и на используемые дозы препаратов: в этом ряду можно упомянуть сердечные заболевания, диабет, деменцию, почечную недостаточность. Иногда пациенты не могут или не хотят приходить в больницу для прохождения тестов и лечения по финансовым или иным практическим причинам. Наконец, они могут прекратить прием лекарств, если решат, что переносить побочные эффекты слишком тяжело.

Еще одна большая проблема заключается в том, что все описываемые препараты в основном похожи друг на друга. Образно говоря, вместо того чтобы снабдить нас набором инструментов, оснащенным всевозможными виджетами и гаджетами, которые мы могли бы использовать для борьбы с раковыми клетками, фармацевтическая промышленность выдала нам сумку, набитую гаечными ключами, кинув еще туда для разнообразия парочку разводных ключей. Большинство терапевтических методик, представленных в настоящее время на рынке, нацелены на относительно небольшой набор мишеней, в который входят в основном киназы и аналогичные сигнальные молекулы. Отчасти это техническая проблема: довольно легко найти лекарства, которые будут блокировать сверхактивные киназы, поскольку у последних есть маленькие и удобные биологические «карманы», в которые лекарство проскальзывает тем же манером, каким ключ вставляется в замок. Но на многие другие продукты мутировавших генов рака воздействовать гораздо труднее, и такие случаи зачастую называют «не поддающимися воздействию препаратов».

Тот факт, что даже мизерный прирост выживаемости сулит огромные финансовые прибыли, еще более усугубляет дело. Именно он во многом способствовал развитию культуры «Я тоже»[59]: как только одна компания придумывает лекарство, которое успешно поражает конкретную мишень, другие вступают в гонку за то, чтобы сделать свою собственную версию того же препарата, которую могут одобрить хотя бы за то, что она чуточку лучше. В этом есть четкий финансовый смысл, поскольку придумывание принципиально новых лекарств – это неизведанная территория, в то время как разработка лечения в формате «Я тоже» опирается на молекулярную карту, которая уже прочерчена. Кроме того, фармацевтические компании остаются конкурентами и не всегда играют по правилам. Наконец, еще одна причина поспешно выпустить собственную версию последнего модного препарата – это возможность задействовать собственные ресурсные комбинации, а не объединяться с кем-либо еще.

Многие новые лекарства одобряются после получения хотя бы крошечного преимущества перед конкурентами; дополнительных нескольких недель уже достаточно, чтобы добиться одобрения от регулятора. Препарат «Тарцева» (эрлотиниб) получил зеленый свет на применение при раке поджелудочной железы на основании исследования, которое показало улучшение выживаемости всего на десять дней. Здесь также есть место для статистических манипуляций. Если компании будут тестировать сразу много лекарств, то некоторые смогут выделиться и показать положительный эффект чисто случайно.

Обычно для проверки того, являются ли результаты клинических испытаний подлинными, а не случайными или ошибочными, применяют оценку уровня значимости, известного как p-значение 0,05. Проще говоря, это означает, что, повторяя один и тот же тест двадцать раз, вы должны ожидать воспроизведения одного и того же результата девятнадцать раз и получения какого-то другого результата один раз. Сказанное верно как для положительных, так и для отрицательных результатов: если вы раздадите мармелад с двадцатью разными вкусами двадцати группам онкологических больных, то вы вправе ожидать, что один вкус позитивно соотнесется с влиянием на выживаемость – просто в силу случайности.

Лекарства от рака не мармелад: они содержат биологически активные химические вещества, действие которых уточняется в лабораториях и в испытаниях на животных. Однако, учитывая количество лекарств, которые разрабатываются и тестируются каждый год, нельзя исключать того, что некоторые из них проскальзывают сквозь сито статистики незамеченными, совсем не увеличивая выживаемость при проведении тестов на людях. Если же статистика откровенно не благоприятствует компании, то на помощь может прийти маркетинг. Я, например, обратила внимание на следующую надпись, набранную мелким шрифтом на бумагах, комментировавших испытания одного из новейших «чудо-лекарств»: в ней говорилось, что полученные результаты «являются не статистически, но клинически значимыми».