Мятежная

— Нам известно, как работают симуляции, — недоумевает Джек. — Приемопередатчик — не постоянный имплантат. Если они хотели управлять нами, то должны были уже сделать это.

— Но… — начинаю я.

— Трис, ты пережила сильный стресс, — перебивает он. — И ты очень помогла своей фракции и Альтруизму. Но, боюсь, перенесенные травмы повлияли на твою способность быть абсолютно объективной. Я не могу идти в бой на основании выдумок маленькой девочки.

Я будто окаменела и превратилась в статую. Не могу поверить, что он настолько глуп. Лицо горит. Маленькая девочка, вот он как меня назвал. Девочка на грани паранойи от стрессов. Это — явно не обо мне, но правдолюбы думают, что я именно в таком состоянии.

— Ты не будешь решать за нас, Кан, — вызывающе говорит Тобиас.

Стоящие вокруг меня лихачи разражаются одобрительными возгласами.

— Ты не лидер нашей фракции! — кричит кто-то.

Джек ждет, пока утихнут крики.

— Вы правы, — говорит он. — Если хотите, можете сами штурмовать район Эрудиции. Но вам придется делать все без нашей поддержки, и я позволю себе напомнить — вы намного малочисленнее и хуже готовы к бою.

Конечно. Мы не можем атаковать эрудитов и предателей-лихачей без поддержки правдолюбов. Если мы попытаемся, будет бойня. У Джека Кана в руках власть, и мы это знаем.

— Так я и думал, — самодовольно заявляет он. — Очень хорошо. Я встречусь с Джанин Мэтьюз и посмотрю, сможем ли мы договориться о мире. Возражения есть?

Мы не можем атаковать без помощи правдолюбов, думаю я, если не объединимся с бесфракционниками.

Глава 19

Днем я присоединяюсь к команде правдолюбов и лихачей. Они убирают битое стекло в вестибюле. Сосредоточиваюсь на движениях метлой и смеси пыли и осколков стекла. Мышцы вспоминают движение раньше мозга. Я вижу перед глазами гладкие белые плитки, а не темный мрамор, тянущийся по нижнему краю светло-серой стены. Пряди светлых волос, обрезанные мамой, зеркало, убранное за стенную панель.

Тело слабеет, и мне приходится опереться на ручку метлы.

Моего плеча касается рука, и я вздрагиваю. Но это — всего лишь девочка-правдолюб. Ребенок. Она смотрит на меня, широко открыв глаза.

— Ты в порядке? — спрашивает она высоким детским голосом.

— Нормально, — отвечаю я слишком резко. Спешу поправиться: — Просто устала. Спасибо тебе.

— Я думаю, ты лжешь, — говорит она.

Я замечаю торчащий у нее из-под рукава край повязки, видимо, прикрывающей прокол от иглы. Мысль о том, что девочка может быть под воздействием симуляции, вызывает у меня тошноту. Я не могу даже смотреть на нее, и отворачиваюсь.

И вижу их. Мужчина, лихач-предатель, который ведет женщину. У женщины из ноги идет кровь. В ее волосах — проседь, у мужчины крючковатый нос и синяя полоска на рукаве. Я узнаю их обоих. Тори и Зик.

Тори пытается идти, но одна нога просто волочится, она не может на нее опереться. На бедре огромное темное влажное пятно.

Правдолюбы перестают мести пол и наблюдают за процессией. Стоящие у лифтов охранники-лихачи бросаются ко входу, вскидывая оружие. Уборщики рядом со мной разбегаются в стороны, пропуская их, но я остаюсь на месте. Меня бросает в жар.

— Они вооружены? — спрашивает кто-то.

Они подходят туда, где еще вчера были двери, и Зик поднимает одну руку, видя перед собой ряд лихачей с оружием в руках. Второй он продолжает поддерживать Тори.

— Ей нужна помощь врача, — говорит Зик. — Немедленно.

— С какой стати мы будем оказывать медицинскую помощь предателям? — спрашивает мужчина-лихач с тонкими светлыми волосами и пистолетом в руке. На губе у него пирсинг, а предплечье покрыто синей татуировкой.

Тори стонет, и я проскакиваю вперед между двумя лихачами. Она хватается за мою руку своей, липкой от крови. Зик, крякнув, помогает ей присесть на пол.

— Трис, — еле слышно просит Тори.

— Лучше отойди, девочка, — говорит светловолосый лихач.

— Нет, — отвечаю я. — Опусти пистолет.

— Говорил же тебе, дивергенты просто чокнутые, — фыркает другой лихач стоящей рядом с ним женщине.

— Не буду возражать, если вы отнесете ее наверх и привяжете к кровати, чтобы она не пыталась вернуться обратно под пули! — мрачно замечает Зик. — Только не дайте ей истечь кровью в вестибюле у правдолюбов!

В конце концов два лихача выходят вперед и поднимают Тори.

— Куда нам… ее нести? — спрашивает один.

— Найдите Хелен, — руководит Зик. — Лихачка, медсестра.

Мужчины кивают и уносят ее к лифту. Я и Зик встречаемся взглядами.

— Что случилось? — спрашиваю я.

— Предатели-лихачи вызнали, что мы шпионим, — говорит он. — Тори пыталась смыться, но они подстрелили ее на бегу. Я помог ей добраться сюда.

— Какая чудная история, — иронизирует светловолосый лихач. — Повторишь под сывороткой правды?

— Свободно, — пожимает плечами Зик. Демонстративно выставляет вперед сведенные руки. — Если тебе так хочется, можешь арестовать меня.

Но потом он видит кого-то позади меня и шагает к нему навстречу. Я оборачиваюсь — это Юрайя, который прибежал со стороны лифта.

— Я слышал, что ты хренов предатель, — ухмыляется Юрайя.