Мятежная

— Ты должна понимать, что мы обучены видеть во всем логику, — отвечает Кара. — Не думай, что я бессердечна. Но эта девочка, по всей вероятности, обезумела от страха. Не могла обдумывать свои действия, если она вообще на такое способна.

Я широко открываю глаза от изумления. Что за…

В моей голове пробегает небогатый список известных мне ругательств.

— А симуляция привела к тому, что она не смогла бы уговорить его. И, когда он стал угрозой ее жизни, она среагировала, как ее научили в Лихачестве. Стреляла на поражение.

— Вот, значит, что, — с горечью замечает Кристина. — Мы должны просто забыть обо всем, просто потому, что история идеально логична?

— Безусловно, нет, — отвечает Кара. Ее голос слегка дрожит. — Безусловно, нет, — повторяет она тише.

Прокашливается.

— Просто тебе приходится быть рядом с ней, и я попыталась облегчить твое положение. Ты не обязана прощать ее. На самом деле, я не понимаю, как вы с ней вообще подружились. Мне она всегда казалась несколько хаотичной.

Я напрягаюсь в ожидании ответа Кристины, ее согласия, но, к моему удивлению и радости, она молчит.

— Ладно. Ты не обязана прощать ее, но тебе следует попытаться понять, что она сделала так не со зла. А из-за страха. В этом случае тебе не будет хотеться врезать кулаком по ее длинному носу при каждой встрече, — продолжает Кара.

Я машинально касаюсь рукой носа. Кристина слегка усмехается, но для меня слова Кары — как удар в живот. Я пячусь назад к дверям и возвращаюсь в Место Собраний.

Пусть Кара и высказалась грубо, а замечание насчет носа было очень болезненным, но я благодарна ей за сказанное.

Из скрытой за плотной тканью двери появляется Тобиас. Раздраженно откинув портьеру в сторону, он подходит к нам и садится за стол рядом со мной.

— Кан собирается встретиться с представителем Джанин Мэтьюз в семь утра, — говорит он.

— Представителем? — переспрашивает Зик. — Она сама не придет?

— Ага, и встанет на открытом месте перед толпой злых на нее людей, которые легко могут взять ее на прицел, — слегка ухмыляется Юрайя. — Я бы посмотрел, как она это сделает. Нет, правда, поглядел бы.

— По крайней мере, Кан Гениальный берет с собой охрану из лихачей? — спрашивает Линн.

— Да, — отвечает Тобиас. — Вызвались несколько человек, из старших. Бад сказал — будет держать ухо востро и обо всем расскажет.

Я хмуро гляжу на него. Откуда он все это знает? Почему после двух лет, в течение которых он всеми способами избегал поста лидера Лихачества, он внезапно начинает вести себя так, будто уже им стал?

— Значит, как я понимаю, вот в чем вопрос, — Зик упирается руками в стол. — Будь ты эрудитом, что бы ты сказал на такой встрече?

Все смотрят на меня. Выжидающе.

— Что? — спрашиваю я.

— Ты дивергент, — отвечает Зик.

— Тобиас тоже.

— Ага, только у него на проверке склонностей не вылезло эрудита.

— Откуда ты знаешь, что у меня это было?

— Очень похоже, — пожимает плечами Зик. — Разве не так?

Юрайя и Линн кивают. У Тобиаса дергается рот, будто он хочет улыбнуться, но не разрешает себе это сделать. А я чувствую себя так, будто мне камень в живот упал.

— Насколько я видела, у вас у всех мозги работают, — говорю я. — Вы тоже можете думать, как эрудиты.

— Но наши мозги — не особые мозги дивергента! — просит Марлен. Касается пальцами моих волос и слегка сжимает мне голову. — Давай, колдуй.

— Никакой магии у дивергентов нет, Мар, — объявляет Линн.

— А если бы и была, нам не следовало бы ею пользоваться, — добавляет Шона. Она в первый раз открыла рот, с тех пор как мы собрались. Разговаривая, она даже не смотрит на меня. Просто пытается приструнить младшую сестру.

— Шона… — начинает Зик.

— Не надо мне «Шона»! — огрызается она, переключаясь на него. — Ты не думаешь, что у того, кто проявил склонности к нескольким фракциям, могут быть проблемы с верностью? Если у нее склонность к Эрудиции, откуда нам знать, что она не работает на эрудитов?

— Не мели ерунды, — тихо говорит Тобиас.

— Я не мелю ерунды! — кричит она, хлопая ладонью по столу. — Я знаю, я с Лихачеством, поскольку все, что я сделала на проверке, подтверждает это. Я верна моей фракции, мне просто больше негде быть. А она? А ты?

Она качает головой.

— Я понятия не имею, кому вы храните верность. И не собираюсь делать вид, что с этим все в порядке.

Шона встает и, когда Зик пытается протянуть к ней руки, отталкивает их и быстро идет к двери. Я смотрю вслед Шоне, пока дверь за ней не закрывается и портьера не перестает колыхаться.

Я чувствую себя глубоко уязвленной. Хочется заорать, но Шоны здесь теперь нет, и ругаться не с кем.

— Это не колдовство! — с пылом говорю я. — Просто надо спросить самого себя, какое решение в конкретной ситуации будет самым логичным.

Ответом мне служат непонимающие взгляды.

— Правда, — продолжаю я. — Будь я в такой ситуации, перед лицом Джека Кана и группы охранников-лихачей, я бы не полагалась на силовое решение, так?

— Ну, могла бы, если бы у тебя самой был эскорт из лихачей. Тогда все, что нужно — один выстрел. Бам, он мертв, у эрудитов преимущество, — говорит Зик.