Мятные Конфеты / Боевые Шрамы (СИ)

Рассеянный свет, проникающий в окно рядом с её кроватью, намекает на то, что сейчас что-то около шести часов утра. И тем не менее, она больше не может спать. Она садится. Берёт палочку с тумбочки и накладывает заклинание, чтобы привести в порядок свои кудри, чувствует, как они устраиваются у неё на голове.

Она тихо движется по комнате, обходя кровати, забирается в толстый вязаный свитер — засовывает ноги в сапоги. Дни ещё тёплые, но сентябрьские утра — вообще нет. А она хочет оказаться на улице. В подобные дни ей это необходимо.

По утрам Хогвартс более спокойный. В нём менее жутко, чем поздно вечером, но так же пусто. Так же спокойно. Даже привидения отдыхают, и тишина приносит облегчение. А на улице даже лучше. Там даже тише, и только приятные звуки всё-таки прорываются сквозь тишину: пение птиц, плеск воды, трава, шуршащая на ветру.

Её снова тянет к озеру. Не смогла по-настоящему насладиться им в последний раз, тогда, с Малфоем…

Размышления о нём заставляют вспомнить о том, что он сказал неделю назад. О предвзятом отношении. Она до сих пор не уверена, обвинял он её в чем-то, или это был просто равнодушный едкий комментарий.

В любом случае, они оба оказались правы. Версия Мэнди Броклхерст пришлась всем по вкусу, и уже к среде вся школа считала, что Малфой пытался убить Гермиону. Впрочем, это не особенно повлияло на его репутацию. Его семья опозорена. Точно так же как семьи Гойла и Паркинсон. Люди будут говорить вне зависимости от того, какой повод ты им дашь.

Это не помогает ей почувствовать себя лучше — но она подавляет желание пожалеть его сразу же, как оно рождается внутри неё. Напоминает себе, что он Пожиратель Смерти. Он выбрал эту жизнь. Он вырос в семье убийц, и если бы ему чуть больше повезло, он бы стал таким же. Вот и всё.

Она чешет свой шрам — затем вспоминает, что ей говорила Мадам Помфри, и с силой хлопает по нему. Рука начинает гореть. Но резкое давление немного отвлекает от боли.

Она останавливается на берегу озера, трава у неё под ногами влажная от росы, солнечные лучи пробиваются сквозь далёкие горы, словно яркий глаз вглядывается в дверную щель. Она произносит высушивающее заклинание. Вытаскивает из сумки шерстяное одеяло и раскладывает его на траве. Садится, скрестив ноги, и глубоко вдыхает свежий воздух.

Вдалеке Гигантский кальмар взмахивает одним из своих щупалец — ударяет по поверхности воды и посылает в её сторону небольшие волны.

Да. Это то что ей нужно.

Какое-то время она практикует чары. Создаёт кольцо из цветов и грибов пастельных цветов вокруг своего одеяла. У одуванчиков зевающие львиные головы, они лениво огрызаются друг на друга, а розы постоянно меняют свой цвет. Она создаёт небольшой водоворот в озере перед собой. Посылает лепестки цветов кружиться в нём. Создаёт склонившееся к воде вишнёвое дерево немного в стороне.

Постепенно птицы обнаруживают её маленький оазис. Они парят над цветами. Рассаживаются на ветвях дерева и поют ей.

У неё в сумке лежит маггловский термос. Она не знает зачем, но она привезла его с собой. Что-то осязаемое, напоминающее о доме. От…от её родителей. На нём есть вмятины и трещины, он выгорел до бледно-коричневого цвета, но его наличие как-то успокаивает.

Она взмахивает палочкой, и термос наполняется сладко пахнущим кофе, пар от него растворяется в холодном воздухе, согревая кончик её носа. Она отпивает немного, и это приятно — это вкусно. Но этого недостаточно. Именно поэтому она также взяла с собой Ирландский крем Бейлис.

И вот в каком состоянии он находит её. Подливающую ликёр в свой кофе в половине седьмого утра.

Она слышит его прежде чем видит — слышит шелест травы под его ногами. Знает, что это он. Кто бы ещё это мог быть? В такое время и с её полным отсутствием удачи? Кто еще?

— Малфой, — говорит она — в знак того, что заметила его — продолжая смотреть прямо перед собой и поднося термос к губам.

— Пьём с утра, Грейнджер? — лениво тянет он. Его голос ещё немного сонный.

Она пьёт. Глотает. Ждёт пока он уйдёт.

И после минуты тишины трава снова начинает хрустеть. Но уже громче. Он садится на одеяло рядом с ней, и она не знает, почему, но он здесь, и под влиянием его веса одеяло немного выскальзывает из-под неё, и она не может удержаться от того, чтобы взглянуть на него краем глаза.

Он снова в вязаной шапке и в тонком длинном свитере цвета тёмного шоколада. А ещё он почему-то босиком, и кожа на его ногах приняла светло-голубой оттенок.

— Где твои ботинки? — пренебрежительно спрашивает она, делая ещё один глоток.

Он не отвечает. Наклоняется вперёд и поддевает пальцем один из фиолетовых грибов. Стучит и щёлкает по нему, пока тот не ломается пополам.

Она вздыхает.

— Что ты хочешь?

— Озеро не принадлежит тебе, Грейнджер.

— Да, но мне точно принадлежит… — она резко дёргает за одеяло, но безрезультатно; недовольно рычит. — это — одеяло, так что не мог бы ты, пожалуйста—

Малфой откидывается назад. Вытягивает ноги и скрещивает их в лодыжках. Он сгибает пальцы ног перед самыми её цветами и усмехается.

— Что это такое?

— То, что я сделала для себя.