Мятные Конфеты / Боевые Шрамы (СИ)

За ужином она ведёт себя как привидение. Не ест. Не говорит. Джинни явно чувствует, что что-то не так, но она достаточно умна и добра, чтобы не привлекать к этому внимание.

Но это не значит, что больше никто не замечает. Гарри и Рон периодически подозрительно поглядывают на неё, но она делает вид, что ей всё ещё стыдно. За то, что её выгнали с урока.

Она задаётся вопросом о том, сможет ли она когда-нибудь прекратить лгать им.

Логическая часть её мозга советует ей не притворяться, что у неё нет выбора.

Остальные части заняты обдумыванием каждого момента, проведённого в этом заброшенном кабинете.

Она тянется к своему тыквенному соку, вспоминает жар его дыхания на затылке. Подносит кубок к губам, но так и не проглатывает сок.

Вместо этого выплёвывает его на свою пустую тарелку.

О, нет…

— Гермиона? — спрашивают все практически хором.

Дрожащей рукой она тянется за палочкой, чтобы убрать этот беспорядок.

— Извините, извините, — бормочет она. — подавилась. Просто подавилась. Я — эм. Думаю, я, эм, лучше…лучше пойду спать. Да. Спать. Эм. Спокойной ночи.

Врёт. Вечно врёт.

Но она не может пойти спать. Не когда она повела себя так глупо.

В сотый, наверное, раз, она поворачивается спиной к растерянным друзьям и бросается прочь из Большого Зала.

— Дура, — бормочет она, направляясь к подземельям. — чёртова, чёртова идиотка.

Она проходит мимо входа в гостиную Слизерин.

Туда ей сейчас точно не нужно.

Нет, она должна попасть в класс Зельеварения.

Слагхорн всё ещё на ужине, по локоть в мясе и соусе. Он не появится. И она даёт себе пару секунд, чтобы убедить себя в том, что он не был бы против — потому что это чрезвычайная ситуация.

Но представьте себе, что подумала бы Гермиона-с-первого-курса, увидев её сейчас.

— Алохомора.

Она аккуратно прикрывает за собой тяжелую дверь и проговаривает заклинание, чтобы зажечь свечи.

Если бы у неё было время остановиться и подумать об этом, она, возможно, осознала бы, что — по крайней мере — это отвлекло её от других, более…сложных мыслей.

Но её сознание сейчас фокусируется на зелье, которое она даже точно не помнит, как варить.

Девчонки из Гриффиндор обычно называли его “Ликёр на Крайний Случай”.

Из-за его отвратительно сладкого вкуса и ситуаций, в которых оно используется.

— Полная идиотка, — шипит она, собирая правильные, как ей кажется, ингредиенты.

Много лет назад — за много лет до начала своей сексуальной активности — она пообещала себе, что никогда не забудет использовать противозачаточное заклинание.

Очевидно, двенадцатилетняя Гермиона не понимала, что это такое — увлечься процессом.

Увлечься…Малфоем.

Дрожь, вызванная небольшим приступом отчаяния, поднимается вверх по её позвоночнику. Она качает головой, прогоняя мысли о нём, и пытается сосредоточиться на приготовлении зелья.

Одна веточка недотроги*, или две? Половина ложки медовой воды?

Там вообще нужна медовая вода?

Она разжигает огонь под котлом и начинает добавлять нужные, насколько она помнит, ингредиенты. Пытается отталкиваться от запаха — добиться максимально похожего на тот, что она помнит с тех раз, когда практиковалась.

Она невольно представляет суровый взгляд мадам Помфри. Вспоминает её лекцию.

Лекцию, которая сейчас кажется оправданной.

Чёртов Малфой…

Это и его вина тоже. Не полностью, но хотя бы частично. Но — нет, не стоит думать о нём.

Её кудри начинают, как обычно, виться ещё сильнее, пар бьёт ей в лицо. Сильный запах, напоминающий патоку, наполняет класс.

Интересно, что случится, если выяснится, что она всё-таки ошиблась?

Тошнота? Высокая температура? Волосы поменяют цвет?

Это не может быть что-то в духе истории с кошкой Милисенты Булстроуд.

Нет, в худшем случае оно не сработает. И, боже, ей нужно, чтобы оно сработало. Она не может — она не может даже представить, что бы это…

Это было бы просто

Это только усложнило бы…

Это было бы—

Чёрт возьми, не думай об этом.

Прежде чем хотя бы убедиться, что оно готово, и явно до того, как оно остынет, она набирает в колбу полную поварёшку тёмно-фиолетового варева и осушает её в один глоток.

Горячая жидкость обжигает горло, сладость разливается по языку, и всё внутри у неё сжимается.

Она морщится. Давится остатками зелья и закашливается.

Лучше так, чем—

Хватит думать об этом!

Горячая пульсация охватывает её живот. Она опускает взгляд и успевает заметить фиолетовое сияние, прежде чем снова закашляться.

Слава Богу.

Она пытается вздохнуть с облегчением, но ей удаётся только продолжить кашлять. Она кашляет, пряча лицо в рукаве, а потом достаёт палочку и избавляется от улик.

Сначала она думает, что это колбы и банки с ингредиентами, что это они вызывают шум. Что они в ответе за удары, которые неожиданно раздаются немного в стороне; возможно, они стукаются о стенки шкафов, возвращаясь на место.

Только когда она прекращает взмахивать палочкой и успокаивает собственное дыхание, то осознаёт, что шум идёт не от них.

Он идёт из коридора.

Это где-то за дверью. Торопливые шаги — несколько пар ног, судя по звуку, с разным, неровным ритмом.

И крики.

Гермиона замирает. Задерживает дыхание, чтобы ничего не пропустить.