Мятные Конфеты / Боевые Шрамы (СИ)

— Останься, — повторяет он, в этот раз немного громче, немного увереннее. Он сидит, прислонившись спиной к изголовью кровати, всё ещё укрытый зелёными простынями, и лениво покачивает коленом.

Она отвлекается от пуговиц и полностью поворачивается к нему.

— Я не понимаю.

Драко фыркает и смещается, чтобы сесть на край кровати. Её удивляет то, как просто для неё оказывается встать между его колен, когда он тянется к ней — позволить его рукам скользнуть вверх по её бёдрам.

— Тебе стоит остаться, — бормочет он, касаясь лбом её рёбер. Это что-то совсем простое, но внутри неё расходится вязкое тепло.

— Пэнси и Тео, — говорит она, в первую очередь напоминает об этом самой себе. Её пальцы уже скользят по его волосам — и ей больше всего хочется позволить ему пройтись поцелуями по её животу, ниже и ниже.

Но письмо Тео всё ещё лежит на тумбочке, она видит его боковым зрением.

— Они могут подождать, — говорит Драко, утыкаясь носом в её живот, чуть выше пупка, и начиная выправлять её блузку из юбки. Он редко бывает таким. И она хочет закрыть глаза и позволить себе расслабиться, но вместо этого она останавливает его руки.

— Мне кажется, он бы не просил об этом, если бы это не было важно.

Драко вздыхает, согревая её кожу дыханием, прежде чем отстраниться.

— Вот, что ты получаешь, когда развешиваешь на улице чужую одежду, или как там говорят магглы.

— Это ты так называешь спасение чужой жизни? Потому что я занималась именно этим. И это, кстати, грязное бельё, а не—

Он протягивает руку и прикрывает её рот. Она вопросительно вскидывает брови, но когда подушечка его указательного пальца проскальзывает по её нижней губе, она не думает. Просто открывает рот и мягко посасывает его палец.

Драко шумно выдыхает и одним быстрым движением усаживает её к себе на колени.

— Тебе нужно остаться, — рычит он, проскальзывая губами по её шее — отыскивая её пульс и сжимая зубами её кожу.

Гермиона позволяет себе небольшую слабость. Решает, что она заслужила. Она позволяет себе спрятать лицо в гладком, тёплом изгибе его плеча, с тихого вздоха сбиваясь на стон, когда он проходится языком от её ключицы и до самого уха.

— Мне не нравится, когда ты где-то ещё, — шепчет он, прикусывая её мочку и заставляя её вздрогнуть. — это ведь ты захотела оказаться в моей постели. И мне нравится, как ты в ней смотришься.

Она беспомощна — не может не почувствовать его вкус; его сладкий, дымный запах, напоминающий о влажной земле поутру. Она проходится поцелуями по его шее — практически чувствует, как кровь шумит в его венах, когда его дыхание сбивается и он крепче сжимает её талию.

— Останься, — снова приказывает он шумным шёпотом в её ухо. Его рука соскальзывает к подолу её юбки. — останься, и я заставлю тебя кончить. Тебе будет так хорошо, Грейнджер, я обещаю. — его зубы цепляются за мочку её уха, его тёплая ладонь ложится между её ног. — я хочу снова попробовать тебя на вкус. Хочу отлизать тебе.

Она ещё раз невольно охает, чувствуя, как румянец расходится по её щекам. Она никогда не поймёт, как ему удаётся говорить подобные вещи с такой уверенностью — с такой невозмутимостью. Как ему так легко удаётся разжечь в ней огонь.

— Ты эгоист, — говорит она и затем почти вскрикивает, когда он обводит пальцами влажный шов её белья. Он улыбается, когда она дёргает бёдрами ему навстречу.

— Что, ты думаешь, он не это хочет сделать с Пэнси? — он оттягивает её бельё в сторону, проходится по ней пальцами. Проскальзывает по её входу. — Ёбаный ад, это так очевидно. Может быть, не для Пэнси, даже сейчас. Но Нотт всегда был готов на всё ради неё.

Гермиона чуть не давится собственными словами, когда два его пальца проскальзывают в неё.

— Так ты думаешь, что он тоже её любит?

Драко усмехается, отстраняясь от её шеи и сжимая пальцами свободной руки её подбородок, заставляя их встретиться взглядами.

— Ты слепая? — недоверчиво спрашивает он, потираясь своим носом о её. — ты что, не видела, как он смотрит на неё? — он прикусывает нижнюю губу. — блять, Грейнджер — тебе уже должен быть знаком этот взгляд.

Что-то трепещет у неё в груди — что-то яркое, пьянящее, всепоглощающее — и затем она целует его. Торопливо. Смазано. Жадно. Но ему это нравится, судя по грубому звуку, который он издаёт, когда она настойчиво толкается языком в его рот. Его пальцы начинают двигаться быстрее, её бёдра дёргаются навстречу каждому толчку, словно ей хочется, чтобы это были не просто его пальцы.

И у неё, определённо, есть желание уцепиться за край его штанов.

— Нам надо остановиться, — Гермиона отрывается от него, как скотч отрывается от кожи — медленно и болезненно. Отводит от своих бёдер его руку; его пальцы блестят от влаги, и это заставляет её покраснеть. — нам…надо остановиться, — повторяет она, шумно выдыхая.

— Кто сказал? — шипит он, снова прикусывая её нижнюю губу.

Кто-то показательно прочищает горло, и они замирают.