Мятные Конфеты / Боевые Шрамы (СИ)

— Мне нужно, чтобы Министерство — весь Волшебный Мир, раз уж на то пошло — поняло, какую они представляют опасность. Они должны увидеть цену такого слепого прощения. — Доулиш делает ещё один шаг вперёд. — Это докажет, что они не достойны спасения. Что им не помочь. И мне очень жаль, моя дорогая Гермиона Грейнджер, но это Вы — любимица Волшебного Мира, защитница угнетённых и недостойных, наша золотая девочка — это Вы склоните чашу весов.

Она хмурится, палочка подрагивает в её руке; Доулиш переводит взгляд на Драко.

— Сделай это.

Следующие несколько мгновений она помнит только обрывками. Шуршание чёрной мантии Драко, когда он встаёт перед ней. Пот над его бровями — единственное, что не стыкуется с его жёстким, бесчувственным выражением. Чёрный кончик его палочки, который указывает точно между её глаз.

— Круцио.

Мир окрашивается в белый, и боль захлёстывает её. Она едва замечает, как ударяется головой о мраморный пол, когда падает. Всё, что она ощущает — это боль.

Её кости ломаются — срастаются и затем ломаются снова. С неё сдирают кожу, слой за слоем. Кто-то сжимает в кулаке её живот, её лёгкие, её сердце, пока они не взрываются. И она не может не закричать, даже если каждый звук, что она издаёт, кажется ей осколком стекла, разрезающим её горло.

Но ничто из этого не причиняет ей столько боли, как вид его лица — то, как равнодушно он смотрит на неё. Она хочет умереть здесь и сейчас, просто чтобы никогда больше не увидеть его глаза такими.

Время распадается. Она даже близко не знает, как долго он мучает её.

Позже она узнает, что это длилось не больше двадцати секунд.

Приступ боли резко прекращается, до неё доносится звук тяжёлого удара. Гермиона охает, поднимая взгляд на потолок, он плывёт перед её глазами; её нервы трещат, словно её били током.

Он выглядит так же, как тогда, думает она, опьянённая болью. Ей требуется какое-то время, чтобы заставить свои мышцы работать и хотя бы повернуть голову.

Пэнси сбила Драко с ног, они борются на полу — он пытается столкнуть её с себя, а она пытается прижать его правую руку к земле.

—…хуя ты творишь? Какого хуя? — кричит Пэнси; когда ей удаётся встать коленом на его локоть, она с силой бьёт его свободной рукой.

Гермиона смотрит на них словно сквозь стекло. Издалека. Она не здесь. Она чувствует, как слюна вытекает из уголка её рта.

Доулиш приказывает двоим Аврорам оттащить Пэнси от него, но у Пэнси отличные рефлексы, и она тут же оглушает их обоих с помощью палочки Драко. В этот момент Гермиона чувствует, как её легко дёргают за руку, и это сразу же вырывает её из оцепенения.

Она поворачивает голову.

Тео тянется к ней, бледный и окровавленный, его глаза полуприкрыты. Он сжимает её рукав и подтягивает к себе её обмякшее тело, с трудом проговаривает:

— Г-Грейнджер…Грейнджер, он — Драко, он—

Дальше её хватают уже не так мягко, как это делал Тео. Холодные пальцы сжимают её лодыжку, дёргая её назад. Она кричит, её кости всё ещё кажутся ей сломанными, и когда она наклоняет голову, то видит Драко, что стоит на четвереньках и тянет её к себе, так же равнодушно глядя на неё.

Его палочка у Пэнси, которая отбивается от следующей волны Авроров. Их заклинания разлетаются по комнате, отскакивая от стен. Драко едва ли замечает это.

— Драко! Послушай меня! — громко кричит Тео хриплым голосом. — Слушай мой голос! Послушай меня!

Он не останавливается. Не колеблется. Просто подаётся вперед, чтобы сжать её горло; эти красивые серые глаза остаются пустыми. В них не осталось ничего от него.

— Пожалуйста… — выдыхает она, двумя руками цепляясь за его запястья, беспомощно дёргая ногами.

— Драко! — снова кричит Тео. — Остановись!

Перед её глазами множатся белые пятна, она жадно вдыхает кислород, которого становится всё меньше — он сжимает её горло всё сильнее.

— Он не остановится, — говорит спокойный голос, почти заглушаемый всем этим хаосом. — он не сможет. — Доулиш нависает над ними, смотрит глазами учёного, что ставит научный эксперимент. — Он знает только то, что я хочу. Всё остальное — чистый лист.

— Грейнджер — Грейнджер, это Империус — это не он, это—

— Тихо.

Он пнул Тео, судя по звуку — но Гермиона не может отвести взгляд от холодного лица перед ней, даже когда всё начинает плыть перед её глазами и свет вокруг тускнеет.

— Пожалуйста, — снова шепчет она, хрипло и отчаянно. Кровь шумит у неё в ушах.

— Это бессмысленно, — говорит Доулиш, — он не остановится. Уж Вы-то должны знать, мисс Грейнджер. Разве Вы не самая яркая ведьма своего возраста? — он усмехается. — Только необычайно волевые люди могут противостоять Проклятию Империус. Чрезвычайно могущественные волшебники, такие как, возможно, Ваш друг Поттер. У таких слабых, как этот, нет шансов.

Ей осталось жить меньше минуты. В её легких нет воздуха — у неё нет сил.

— К тому времени, когда прибудет Орден, Ваш труп уже остынет. Как и все остальные. Нас здесь уже не будет, и, как думаете, кого они увидят посреди этого всего? Испачканного в Вашей крови?