Мидавиада

– У Зегды есть корабли. Те самые, на которых они пришли на остров. Конечно, суда королевского флота стоят поблизости, но ведь повстанцы могут попытаться прорвать окружение.

– Оружия в крепости мало, – отозвался Ляхой и снова надолго замолчал.

Вилла открыла было рот, но тотчас закрыла снова.

– Не доверяете мне? – хмыкнул Ляхой.

– Я…нет. Дело не в этом. Я просто…

– Не доверяете, – в его голосе прозвучало необъяснимое ехидство. – Оно и правильно. Станешь доверять всякому встречному-поперечному!..

– Я вам обязана спасением племянницы, но мы едва знакомы.

– И то правда, – поспешно поднявшись, Ляхой накинул куртку. – Пойду я. Не здесь моё место.

– Куда это вы собрались? – растерялась Селена. – Я же обещала представить вас командующему!

– Оставайтесь! – неожиданно вмешался молчавший прежде Гастон. – Возможно, мы не кажемся гостеприимными, но это лишь потому, что риск очень велик. В действительности, нам нужны сильные руки и преданные сердца!

– Не там преданных ищете, дядя! – осклабился Ляхой, вновь усаживаясь за стол. – Всю жизнь я продавал душу за монету, отчего же теперь должен поступать иначе?

– Однажды вы уже поступили иначе. Вы доказали, что способны на благородный поступок, когда спасли эту девочку, – магистр Гастон улыбнулся Селене, и та невольно улыбнулась в ответ. – Настал наш черёд. Покажи им, Амос!

Мгновение поколебавшись, молодой человек встал и откинул дощатую дверцу, ведущую в подпол:

– Смотгите!

Селена не сразу сообразила, что перед ней. Весь подвал был заставлен сундуками. Одни были деревянные, другие – из металла, с массивными ручками.

– В железных – взрывчатка, – поведал магистр Гастон будничным тоном. – В деревянных – оружие. Длинностволы, пистоли… Всё, что может понадобиться.

– Понадобиться кому? – прошептала Селена.

Вилла поворошила волосы:

– Повстанцам, конечно. Как только мы с Гастоном узнали, что Зегда и его солдаты блокированы на острове, так сразу поспешили сюда. С тех пор нам удалось изготовить столько пороха, что хватит на целую армию.

– Как вы собираетесь доставить всё это на остров?

– Пока не знаю…

– Амос каждый день ищет корабль, – пояснил Гастон. – Как только он его найдёт, мы подберёмся к острову, и…

– У нас нет времени! – воскликнула Селена. – У них Зебу и вообще… Я знаю, что делать! Выслушайте меня, пожалуйста!

Пусть её план и не был блестящим, но это всё же гораздо лучше, чем сидеть здесь, в хижине и искать несуществующий корабль.

– Говори, – прищурилась Вилла.

– Ты не скажешь "нет"?

– Я не знаю.

– Пообещай, что не скажешь!

– Такого я пообещать не могу.

– Тогда пообещай хотя бы, что не скажешь "нет" сразу!

– Я никогда не говорю "нет" сразу! Сначала скажи, а мы подумаем.

– Только подумайте хорошо!

Вилла едва заметно улыбнулась:

– Мы всегда думаем хорошо. Правда, Гастон?

Испытание Кассиса

К новому королю (да осветят луны его путь) у Кассиса Мудрейшего была только одна претензия: в его присутствии никогда не удавалось наесться досыта. Шамшан ел возмутительно мало, и порой казалось, что его длинное, сухое тело поддерживает существование вовсе не за счёт пищи. В этом и заключалось мучительное противоречие, ведь для самого Кассиса еда была не просто источником жизненной энергии. Она была его вдохновением, его культом, его главной слабостью.

Возвращаясь к себе во дворец после долгого, наполненного борьбой дня, Кассис любил усесться во главе стола, чтобы неторопливо поглощать одно за другим приготовленные для него кушанья.

Обычно трапеза начиналась с закусок. Тут могли подать заливное из альзарской осетрины, пирог с цыплёнком в абрикосовом желе или, скажем, холодную оленину в брусничном соусе.

После на столе появлялся любимый Кассисом бульон, нежно-жёлтый, ароматный, со звёздочками золотого жира.

Когда же дело доходило до горячего, хозяин возносился на вершину блаженства. Список вторых блюд, которые готовил для него выписанный из Стребии повар, был едва ли не бесконечен. Чего стоят хотя бы фаршированные ламенями1 перепёлки под клубнично-ореховым соусом?! Или, к примеру, тушённая с можжевельником медвежатина?!

Мудрейший ел до тошноты, до отупения, и, когда подавали десерт, был едва ли в силах проглотить хотя бы кусочек. Впрочем, Кассис не был бы Кассисом, если бы не умел совершить над собой усилие. И вот в его бездонном желудке исчезали заварные пирожные, после – густой сливочный крем, за ним – орехово-медовые "ёжики"…

Обессилев от чревоугодия, Кассис падал на стол, но слуги тотчас приходили на помощь. Они заботливо подхватывали хозяина под руки и несли в личные покои, где он мог в одиночестве полежать на перинах, переваривая съеденное и размышляя о том, что бы съесть завтра.

Так заканчивался каждый прожитый Мудрейшим день, и это было поистине прекрасно. Проблема заключалась в том, что Кассис хотел есть не единожды и даже не дважды в сутки, но большую часть времени был вынужден проводить подле питавшегося воздухом короля.