Мифы и притчи классической древности

Тогда Одиссей снял свою одежду и опоясал себя ей. Женихи с удивлением глядели на его могучие плечи и руки и на его широкую грудь, которые обнажились при этом. «Однако, — говорили они, — какие мускулы скрывались под этими лохмотьями! Поистине, Иру не поздоровится от его ударов».

Этот же последний, увидав могучее сложение своего противника, начал дрожать от страха, так что женихам насильно пришлось опоясать его. Антиной, видя его трусость, с гневом воскликнул ему: «Говорю тебе, что если ты будешь побежден, то я отправлю тебя на корабле в Эпир, где тебе обрежут уши и нос и отдадут тебя на съедение собакам!» С этими словами он кивнул рабам, и те силой притащили его к месту, где стоял Одиссей.

Одиссей одну минуту обдумывал, убить ли его одним ударом или нет, и потом предпочел нанести ему только легкий удар, чтобы не возбуждать подозрения у женихов. Первым начал борьбу Ир, нанеся Одиссею удар кулаком в плечо, после чего Одиссей ударил Ира в затылок. Удар, однако, был так силен, что проломил кость; кровь хлынула у Ира изо рта, и он, воя от боли, свалился на землю. При безудержном смехе женихов Одиссей снес его, полумертвого от страха, к воротам, прислонил там к стене и, всунув ему в руку посох, с насмешкой сказал: «Ну, теперь сиди здесь и отгоняй свиней и собак!»

Дж. Флаксман. Рабы тащат Ира драться с Одиссеем. 1805

Когда он возвратился в залу, женихи с уважением обступили его и говорили: «Да ниспошлют тебе, чужеземец, боги все, чего ты пожелаешь, за то, что ты освободил нас от этого несносного бродяги». Сам Антиной выбрал для него самый большой козий желудок, а Амфином выпил за него свой кубок и воскликнул: «За твое счастье, странник! Пусть на будущее время ты будешь свободен от всех бед!»

Одиссей же серьезно взглянул на него и промолвил: «Амфином, ты кажешься мне самым разумным юношей из всех здесь находящихся, — так внимательно же выслушай мою речь! Нет ничего на земле более непостоянного и непрочного, чем человеческое счастье. Я сам узнал это, ибо в счастливые дни, полагаясь на свою силу, часто делал то, чего не следовало бы делать. Поэтому каждому я посоветовал бы более всего остерегаться высокомерия и гордости. Не умно и не хорошо, что женихи так упорно вредят и причиняют всякий стыд супруге человека, который уже долгое время претерпевает несчастья вдали от родины. И да посоветует тебе, Амфином, какое-нибудь благодетельное божество покинуть этот дом прежде, чем ты встретишься с ним». Так сказал Одиссей и выпил кубок, поднесенный ему юношей; а тот, поникнув головой, задумчиво пошел через залу, как бы предчувствуя что-то дурное.

Пенелопа перед женихами

Тем временем Афина Паллада вложила в сердце царицы желание показаться женихам и тем разжечь ревностью каждого из них. Ее старая ключница одобрила это решение. «Поди, дочь моя, — сказала она, — но прежде омойся и натри свои щеки елеем!»

«Не принуждай меня к этому, — ответила Пенелопа, качая своей головой, — уже давно прошло у меня всякое желание украшать себя. Позови только моих служанок, чтобы они проводили меня в залу, ибо стыд запрещает мне одной выходить к мужам!»

Пока ключница ходила исполнять ее поручение, Афина навеяла на Пенелопу сладкий сон, во время которого одарила ее божественной красотой; омывши амброзией ее лицо, она сделала ее стан полнее и величественнее, ее кожу сделала белой, как слоновая кость. Затем богиня исчезла, в комнату вошли обе служанки, и Пенелопа, пробудясь от своего сна, сказала: «Как тихо я заснула; точно боги послали мне тихую, спокойную смерть!»

С этими словами она встала и спустилась вниз к женихам. Когда те увидали ее, у них в груди забилось сердце и каждого обуяло желание скорее иметь ее своей супругой. Но царица, не удостоив их даже взглядом, прямо обратилась к своему сыну. «Телемах, — воскликнула она, — как допускаешь ты, чтобы свершалось такое дело! Как мог вынести ты, чтобы бедного чужеземца самым недостойным образом оскорбляли в этом доме! Ведь стыд падет теперь на нас!»

«Справедливы твои слова, милая мать, и сам ведь я также умею отличать справедливое от несправедливого, — отвечал ей сын, — но эти враждебные мужи совсем затемняют мой разум, и нигде не могу я найти против них защиты. Однако борьба Ира с чужеземцем окончилась не так, как того хотели женихи; о, если бы с ними случилось то же самое, что с тем бродягой, и они сидели бы теперь такие же избитые, как и он, свесив на грудь свои головы!»

Едва Телемах кончил говорить это, поднялся Эвримах, совершенно пораженный красотой Пенелопы. «О, дочь Икара! — воскликнул он. — Если бы могли тебя видеть все ахеяне, то, поистине, завтра же здесь было бы еще больше женихов, ибо ты далеко превосходишь всех женщин своей красотой и стройностью своего стана!»

Дж. Уотерхаус. Пенелопа и женихи. 1912