Мифы и притчи классической древности

Наконец, к матери подошел Телемах и, наполовину сердясь, наполовину смеясь, сказал ей: «Как можешь ты оставаться такой бесчувственной? Подойди к отцу, испытай его, расспроси! Какая другая женщина могла бы так недоверчиво встретить супруга?»

«Ах, милый сын, — ответила Пенелопа, — удивление сковало мой язык, и ни один вопрос не приходит мне на ум! Но если это действительно мой возлюбленный супруг вернулся в свой дом, то, не бойся, я узнаю его, ибо у него есть для меня тайные знаки».

Тогда Одиссей повернулся к сыну и со смехом сказал ему: «Оставь мать, она сама узнает меня! Сейчас она не может почтить и признать меня, ибо эти грязные лохмотья покрывают мое тело. Но я сумею убедить ее. Теперь же нам нужно подумать о другом. Ведь мы убили самых благородных юношей в целой Итаке. Как нам быть теперь с этим?»

«Об этом тебе лучше судить, отец! — ответил Телемах. — Ведь недаром ты слывешь среди людей самым лучшим советником в мире».

«Вот, что кажется мне самым лучшим теперь, мой сын! Вы все омойтесь сейчас в ванне и наденьте самые лучшие платья; пусть служанки также приоденутся, певец же пусть возьмет в руки арфу и огласит залу радостными звуками песни. Таким образом, всякий, проходящий мимо дворца, будет думать, что здесь еще продолжается пир, и слух об убийстве женихов проникнет в город еще не скоро, так что мы успеем подготовиться».

Приказание его было немедленно исполнено, и скоро зал огласился веселыми звуками арфы и пения. Проходившие мимо дворца останавливались и, слыша веселый шум, говорили друг другу: «Ну, теперь нет сомнения, что Пенелопа выбрала себе жениха и теперь там идет праздничный пир».

Тем временем Одиссей смыл с себя всю грязь и кровь, приставшую к нему, и натер свое тело маслом. Афина опять возвратила ему прежний вид, и когда он возвратился в залу, то видом своим он был подобен бессмертным.

Войдя в залу, он сел на свой трон рядом с Пенелопой. «Ну, странная женщина, — сказал он, — поистине, боги дали тебе, должно быть, совсем бесчувственное сердце; никакая другая женщина не могла бы так холодно встретить своего супруга, вернувшегося домой после двадцати лет скитаний».

«Удивительный человек! — ответила ему Пенелопа. — Пойми, что не гордость и не презрение удерживают меня. Но, однако, пусть будет так. Постели ему кровать Эвриклея, но не в спальне, а в другой комнате».

Дж. Флаксман. Встреча Одиссея и Пенелопы. 1805

Этими словами Пенелопа хотела испытать своего супруга. Одиссей с досадой ответил ей: «Печальное слово сказала ты, женщина. Ведь моего ложа не мог вынести ни один смертный, хотя бы он напряг все свои силы, ибо тайна заключалась в устройстве его. Ведь основанием ложа служил корень маслины, вокруг которого была построена комната. Неужели же кто-нибудь срубил тот корень?»

Колени задрожали от радости у царицы, когда она узнала по этим словам своего супруга. Плача, поднялась она со своего места и, бросившись к Одиссею, начала покрывать поцелуями его руки и лицо. «Не гневайся, Одиссей, — сквозь слезы говорила она, — что я не сразу приласкалась к тебе и не с почетом встретила тебя! Боги не были милостивы к нам, и теперь мое сердце все время боялось, что это не ты, а какой-нибудь хитрый чужеземец, который хочет обмануть меня. Но теперь, когда ты рассказал мне то, чего не знает ни один смертный, я успокоилась!»

Кровью обливалось сердце героя, когда он слушал ее речи, и, горько плача, он прижал к груди свою верную жену. Всю ночь провели супруги вместе, рассказывая друг другу о несчастьях, которые они пережили в разлуке.

На следующее утро Одиссей с восходом солнца уже был на ногах и собирался в путь. «Милая жена, — сказал он, обращаясь к Пенелопе, — много бед и несчастий пришлось нам перенести с тобой, и немало их ожидает нас еще в будущем. Но теперь, когда мы опять вместе, нужно позаботиться обо всем, что нам осталось еще. Я сам пойду сейчас в поле, где, тоскуя, ждет меня мой престарелый отец. Ты же тем временем оставайся наверху в своей комнате, стараясь сделать так, чтобы никто не мог видеть тебя».

Святилище Афины в Дельфах

С этими словами он опоясался мечом, надел блестящую броню и отправился будить сына и обоих пастухов, остававшихся во дворце. Те сейчас же вскочили, и уже скоро все четверо вооруженные шли по улицам города навстречу поднимавшейся утренней заре. Афина Паллада окутала их густым туманом, так что они были невидимы для всех встречавшихся им.

Спустя немного времени они уже подходили к полю старого Лаэрта; посреди двора стоял его дом, со всех сторон окруженный различными хозяйственными постройками; около него лежали и спали слуги, которые обрабатывали ему поле.

Когда они уже стояли около дома, Одиссей сказал своим спутникам: «Вы ступайте в дом и зарежьте нам к обеду лучшую откормленную свинью. Я же отправлюсь в поле искать Лаэрта, который, наверно, где-нибудь стоит за работой. Я хочу испытать, узнает он меня или нет, а потом мы с ним вернемся и вместе насладимся обедом».