Мифы о русской эмиграции. Литература русского зарубежья

Захваченная врасплох большевиками, вместе с мужем и его детьми от первого брака, в их имении в Восточной Польше в 1939 году, она была разлучена с семьей и выслана в Казахстан. Хотя до того она, как сама рассказывает, всегда подчеркивала свою русскость, графиня устанавливает самые теплые отношения с польскими товарищами по несчастью.

Заброшенная в голодный и нищий русский колхоз под Актюбинском, она становится посредницей между населением и изгнанниками. И тут, как прежде, она видит всегда в первую очередь хорошее в людях, почему ей и удается со всеми заводить дружеские связи. Она понимает, что виноваты не люди, а система: «Страх перед всем и всеми, произвол, зло, возведенное в доблесть…» Когда, во время войны уже, поляков и ее вместе с ними отправляют работать на полях у узбеков, она и в тех находит таких же людей, добрых и страдающих: «Узбеки тоже увидели, что работали мы охотно и не хуже их, что настроены мы против советского строя, как и большинство из них, и стали к нам относится дружелюбно и даже с жалостью».

Спасла ее, и остальных вывезенных из Польши, амнистия, которой добился генерал Сикорский, при поддержке Англии и Америки. Об этом повествует заключительная часть воспоминаний Ольги Александровны Хрептович. Деловые ее качества проявились в том, что ее сразу привлекли на службу в польской делегатуре, сперва в Актюбинске, потом в Бузулуке.

В конце концов, ей удается выехать через Ташкент в Персию, для работы в отделении Красного Креста при армии Андерса. Ее муж был освобожден немцами из советской тюрьмы в Барановичах, и смог пробраться с детьми во Францию, где она с ним и соединилась вновь, правда, не на долго: через год он умер.

* * *

Воспоминания руководителя петербургского Охранного отделения, исполнявшего свою должность с 1905 по 1909 год, читаются как детективный роман, тем более захватывающий, что речь в нем идет о судьбах России. Имена Гапона и Азефа, для нас исторические, были для автора именами хорошо знакомых людей. Многие его страницы перекликаются, например, с романом С. Мстиславского[449] «На крови» (тот, бывший эсер, описывал смерть Гапона как участник и очевидец) и произведениями Алданова (его биографией Азефа и циклом романов, начинающихся «Ключом»). Напрашивается даже мысль, не Герасимова ли изображал Алданов в лице Федосьева?

Только, если Алданов видит в Азефе беспринципного авантюриста и чудовище, для Герасимова он – добросовестный тайный агент, глубоко презиравший революционеров и восхищавшийся деятельностью Столыпина.

Объясняются из рассказа полковника – затем генерала – Герасимова странные картины, знакомые нам по воспоминаниям старых подпольщиков: неловкие сыщики, всегда в единообразных гороховых пальто; жандармы, наивно позволяющие арестанту сбежать у них из-под носа. Оказывается, часто пускались в ход филеры, имевшие специальным заданием обратить на себя внимание выслеживаемых террористов и их спугнуть, а побеги нарочно подстраивались, по разного рода деловым соображениям (в частности, чтобы проследить связи преступника).

Борьба велась жестокая: убийства со стороны террористов, казни со стороны правительства. Хотя Герасимов подчеркивает как свое стремление избегать смертных приговоров, так и свое уважение к фанатикам, рисковавшим собою за свои убеждения и умиравшим как герои. Они и были героями, да; но какому делу служили?! Что бы они сказали, знай они, какими страшными страданиями их родная страна будет долгие годы платить за их действия…

По всему судя, Герасимов был мастер своего дела и в мире конспираторов ориентировался словно у себя дома, при помощи искусно подобранных агентов. Более сомнительны его отзывы о служебных интригах, об его соперниках и противниках. Наибольшую симпатию он питает к Столыпину, время под начальством которого называет самым счастливым в своей жизни.

Удивляют некоторые детали. На вопрос царя о масонах, Герасимов ответил, что масонской ложи в России, видимо, вообще нет! Или он был, очень плохо осведомлен (во что верится с трудом…) или неискренен. Когда он, будучи уже в отставке, слышал о планах, заговором справа, отстранить от власти царя, то воспринимал это не без сочувствия. Странная позиция для начальника охраны, хотя бы и бывшего! А к чему бы заговор мог привести – кто знает? но вряд ли к лучшему…

«Наша страна» (Буэнос-Айрес), рубрика

«Библиография», 1 февраля 1986, № 1853, с. 2.

А. Авторханов, «Мемуары» (Франкфурт-на-Майне, 1983)