Мифы о русской эмиграции. Литература русского зарубежья

К числу лучших отнесем работу А. Монье, прекрасно показывающую, с какою развязностью Набоков, мнивший себя великим пушкинистом, обращался с памятью великого поэта. В одной из своих лекций, по-французски, он цитировал отрывок из «Египетских ночей», выдавая его за фрагмент из «Евгения Онегина»! Тогда же он, обрубая концы или начала пушкинских стихотворений, придавал им совершенно иной смысл, порою противоположный подлинному. Как комментирует автор, это делалось в расчете на невежество западной публики в русских делах.

Н. Струве вновь пытается протолкнуть свою неубедительную гипотезу, будто «Роман с кокаином» Агеева был написан на самом деле Набоковым. Хотя уже установлено, что настоящего автора звали Марк Леви, что он жил и умер в Константинополе.

Л. Трубецкая цитирует поносные слова Набокова по адресу Джозефа Конрада, писателя, в реальности-то, несравненно более высокого класса, чем автор «Лолиты». Но мы и без того знаем ведь, что у сего последнего была потребность оскорблять память своих великих предшественников, особенно тех, кому он сам пытался, – не слишком удачно, – подражать, как Достоевского. Впрочем, о тех, в любви к которым он распинался, как было с Пушкиным, он говорил вещи, которые им бы, без сомнения, вовсе не понравились (и совершенно справедливо не понравились бы!).

М. Геллер[504] отмечает факт, который, конечно, сильно говорит в пользу Набокова: его презрение и враждебность к советской литературе, да и шире, – к советскому режиму в целом. Для чего нужно было известное мужество в западном мире, особенно в годы слепого преклонения перед Сталиным после Второй мировой войны. Стойкость в этих убеждениях заставляет простить многое, при всем нашем удивлении перед культом, весьма незаслуженно воздаваемым посредственному, в сущности, литератору, перешедшему, схватив удачно момент, с русского языка на английский.

«Наша страна» (Буэнос-Айрес), рубрика «Библиография», 21 августа 1993, № 2246, с. 2.

Приподнятая завеса

Нина Берберова сильно испортила свою книгу «Люди и ложи», изданную в Нью-Йорке в 1986 году, озлобленными диатрибами[505], – частью притянутыми за уши, и буквально ни к селу, ни к городу, – по адресу царя с царицей, монархии, всех правых в эмиграции, власовцев и всех вообще, кого она не любит.

Книга представляет собою, однако, некоторую ценность, приоткрывая кое-какие масонские тайны (она содержит, в частности, список русских масонов XX века и описание их деятельности в России и в Париже).

Взгляд Берберовой на масонство – весьма благожелательный; а обо всех его противниках она говорит с экзальтированной ненавистью. И тем не менее, – печальный получается для Братства Вольных Каменщиков баланс!

Мы узнаем, что это они сделали февральскую революцию, и ими, почти сплошь, было укомплектовано Временное правительство, – а не отсюда ли пошли все муки и несчастья нашей отчизны?

Максимальной власти масонство достигло в период entre deux guerres[506]. И что же мы имеем для того времени? Промышленный кризис, грандиозная забастовка в Англии, разгар террора в России, приход к власти национал-социалистов Германии. Остается неясным, входило ли все это в планы руководителей масонства или произошло помимо их расчетов; но ответственности с них не может снять никто.

Заметим и другое: ведущие русские масоны, как В. Маклаков[507] и Е. Кускова[508] (что уж говорить об И. Кривошеине!) горячо стояли за выдачу большевикам остовцев, бойцов РОА и всех новых эмигрантов, в эпоху после разгрома Германии. И именно из масонов состояла делегация, явившаяся к советскому послу Богомолову в Париже с приветствиями и выражениями преданности якобы от имени эмиграции в целом (на что они не имели никакого права).

Что обо всем этом сказать? Или же данная организация ставит себе не очень хорошие цели… или ее члены изумительно непрозорливы! А сие последнее предположение вроде бы плохо мирится с обычным представлением о характере франкмасонства!

«Наша страна» (Буэнос-Айрес), рубрика «Среди книг», 25 февраля 1989, № 2012, с. 4.

А. Семенов-Тян-Шанский, «Отец Иоанн Кронштадтский» (Издательство имени Чехова, Нью-Йорк, 1955)

Святые, конечно, не перевелись в мире. Есть они и в наши дни, когда нужда в них, может быть, острее, чем в любое другое время. Есть мученики за веру в Советской России, да и не только там, есть люди во всех христианских вероисповеданиях, отдающие всю свою жизнь активной и жертвенной любви к ближним и достигающие предельных высот самоотвержения и духовной красоты.