Мифы о русской эмиграции. Литература русского зарубежья

«Ефимовский Евгений Амвросиевич, 1855–1964. В начале 20-х годов Е. А. Ефимовский играл руководящую роль в движении сторонников конституционной монархии, возглавляя отдельный союз монархистов, по существу мало отличавшийся от прочих объединений сторонников идеи реставрации Романовых (идеи их регулярно излагала газета "Грядущая Россия"). В то же время Е. Ефимовский (как и монархисты Гредескул и Шульгин) поддерживал "сменовеховские" идеи союза с большевиками, которые одни и "способны восстановить великое могущество России". По мнению "сменовеховцев" революция была, в сущности, "делом национальным, осуществленным красными руками» и подобна была редиске – "снаружи красная, а внутри-то белая". В отличие от вождя "сменовеховцев" Устрялова[597], Е. А. Ефимовский в Россию не вернулся и оттого умер в своей постели, а не в подвале Лубянки».

Очень мало вероятно, чтобы монархист Ефимовский писал когда-либо, что-либо подобное (заметим, что название или дата «цитируемых» статей не обозначена). Я никогда ни от кого о таком его прошлом не слышал; и трудно мне было бы в него поверить.

Но даже допуская что-нибудь подобное в 20-е годы (времена смутные, когда позиции людей в эмиграции только устанавливались и были подвержены различным колебаниям), я могу засвидетельствовать совсем иное о событиях времен после Второй мировой войны, очевидцем и даже до некоторой степени участником коих я был в Париже. Где много лет, до самой его кончины, был соратником, учеником и, может быть, имею право сказать другом Евгения Амвросиевича.

Это была страшная эпоха беснования во Франции советских патриотов, издевательски топтавших не примирившуюся со сталинским большевизмом часть (большинство) русской эмиграции.

Мало кто осмеливался тогда противодействовать этим цепным псам Лубянки. Могу перечислить с глубоким уважением имена этих немногих. Это были народный социалист Сергей Петрович Мельгунов, близкий тогда к социал-демократам (позже он сильно поправел), Роман Борисович Гуль и Евгений Амвросиевич Ефимовский: действующие каждый по-своему, но равно нестерпимые и ненавистные для орудовавшей в городе советской репатриационной миссии и для посла СССР Богомолова.

Только у них мы, эмигранты из Советской России, враги сталинского режима, могли найти понимание и сочувствие.

Мельгунов издавал тогда журнал «Свободный Голос» (где я некоторое время сотрудничал), Ефимовский – журнал «Русский Путь», где я писал, начиная со второго номера (первоначально на пишущей машинке).

Непримиримый антикоммунизм Ефимовского никогда не был поколеблен до могилы. Он стоически, с равнодушием переносил крайнюю бедность (русский интеллигент, он был равнодушен к деньгам и житейским благам) и бескорыстно работал (когда его собственный журнал то затухал, то переходил в иные руки) в журнале «Возрождение» и в газете «Русское Воскресение»; оба органа надо ли говорить, являлись резко и решительно антикоммунистическими.

Дворянин старого рода (шедшего со времен Петра Великого) Евгений Амвросиевич весьма щепетильно относился к вопросам чести (ему их случалось защищать даже в дуэлях).

Больно мне видеть, что теперь, годы спустя после его смерти, окололитературная рептилия, мелкая тля по образованию и воспитанию, бросает о нем на воздух безобразные слова! Тем более это нелепо, что его, Ефимовского, сочинения (изданные его дочерью) проникли даже в нынешнюю Россию, где, в частности, о них сочувственно и компетентно говорила Р. Гальцева в «Новом Мире».

Есть будто бы формула мусульманского проклятья для врагов, гласящего: «Пусть гнусные жабы мочатся на твою могилу». Грустно, что такая участь постигла человека столь рыцарски благородного в жизни и столь замечательного в своих литературных работах, как Ефимовский.

И стыдно, до глубины души, не за ничтожного и нечестного г-на Носика, а за людей, в том числе известных, которые печатно сообщают об участии, которое приняли в издании книги, где его инсинуации опубликованы (о других в ней опусах пока рассуждать не станем).

Чем объяснить неожиданные всплески посмертной злобы? Скорее всего вот чем: Ефимовского никто бы не смог упрекнуть в реакционности или в недостатке культуры; он был либеральным и высокообразованным русским интеллигентом. Потому очернить его память и требуется носикам и К°. Вот они и лгут.

«Наша страна» (Буэнос-Айрес), 12 января 2002, № 2681–2682, с. 3.

Прорицатели

Раскроем книжку И. Лукаша[598] «Вьюга», изданную в 1936 году в Париже. В ней читаем, о временах февральской и октябрьской революций: «То, что раньше называлось Россией, стало чудовищно мутиться, и уже никто не знал толком, с кем он и против кого».

Совсем как в наши дни!

Так же, как и слова дальше: «Все разъялось, распалось, полезло друг на друга в России».