Мифы о русской эмиграции. Литература русского зарубежья

Нападки на капитализм, который Левитин противопоставляет социализму, не выдерживают критики. При капитализме, т. е. при частной собственности, люди живут нормально, а прийди ко власти настоящие социалисты, сиречь коммунисты, – появятся очереди и нужда. Не говоря уж об арестах и прочем… Да и где у власти социализм половинчатый, – никому от него не сладко.

Хуже, когда Левитин берется защищать Церковь. Вариант христианства, развиваемый им, только и может оттолкнуть и испугать. По счастью, в нем нет ничего общего с правдой. Что Христос-де был защитником интересов еврейской бедноты (и даже первым коммунистом), – все это мы уже слышали в СССР из уст учителей Левитина, живоцерковников да и других священнослужителей, по слабости или беспринципности пытавшихся примирить Церковь с большевизмом, ценой позорных для нее уступок (ни к чему положительному такая тактика не вела и не ведет.

Г-н Краснов-Левитин – адепт христианского социализма (с ударением на второй половине словосочетания). Кто-то из эмигрантских публицистов вполне дельно указал, что христианский социализм звучит столь же абсурдно как христианский каннибализм. На Западе люди, больше всего притягивающие Левитина, это коммунисты-троцкисты: «Хорошие мужественные парни. Кряжистые. Грубоватые. Со мною с первых же слов стали говорить на "ты"». Видимо почувствовали: «Своего поля ягода». В хорошей же он компании! В ней его и оставим. Нам с ним, явно, говорить не о чем.

В России, по Левитину, должен царствовать социализм, и любая оппозиция большевизму может идти лишь по социалистическим рельсам. Правда, он выбалтывает, что народ-то того совсем не хочет! Но это от темноты: А. Э. Краснов-Левитин лучше ведает, и не колеблясь возвещает, что России нужно.

А каков социалистический рай? Левитин вспоминает пьесу «Клоп»: «Серые щиты, которые должны были изображать железобетон, люди в серых одеждах, такие же серые штампованные речи» и сердится на Маяковского и Мейерхольда. Но те лучше него поняли суть дела. И вот в маоистском Китае сей идеал почти уже и осуществлен!

«Наша страна» (Буэнос-Айрес), Рубрика «Библиография», 2 июля 1983, № 1719, с. 2.

A. Jevakhoff, «Les Russes blancs» (Paris, 2007)

Книга охватывает период с февральской революции и по похищение генерала Миллера (не совсем ясно, почему автор останавливается именно на этой дате).

Таким образом, в нее включена вся история Белого движения и все основные события в жизни первой русской эмиграции.

Нельзя не отметить сжатость и ясность изложения, при которой интерес читателя ни на минуту не слабеет, как если бы перед ним был увлекательный роман (длинною в 605 страниц большого формата). Некоторые возражения вызывает, впрочем, его транскрипция русских фамилий: например, Vranguel вместо традиционного Wrangel и еще больше Miklashevskii вместо Miklachevsky и т. п.

Жевахов неумолим (вполне справедливо) в своем осуждении изменников, оставивших царя при его падении и всех тех – офицеров, сановников, – перешедших (или пытавшихся перейти) в стан большевиков. Хотя он и признает, что часто у людей не оставалось иного выхода как подобное предательство или гибель (притом порою не только для себя, но и для своих близких).

Достаточно сурово расценивает он и долгую в дальнейшем деятельность в Зарубежии февралистов («людей Февраля» как он их именует). К монархистам он относится скорее враждебно, но честно признает, что они составляли в эмиграции огромное большинство. И, в особенности, будем ему благодарны за то, что он радикально опровергает домыслы иностранных лжецов вроде Лакера[623] и Келлога, покушавшихся связать монархическую идеологию с фашистской (тогда как они в действительности несовместимы!). Собственно говоря, контакты с фашизмом (и прежде всего с гитлеризмом) не были возможны, кроме как при его первых шагах, пока это движение представало как противовес коммунизму и не обнаруживало своей подлинной сущности.

В остальном, подробно освещены конфликты внутри русской диаспоры: церковные, династические, идеологические и стратегические, равно как и проникновение в ее организации советских провокаторов, сводивших на нет ее героические усилия перебросить борьбу против большевизма на территорию России.

Удивляет странная ошибка при описании «операции Трест»: имя выдающегося советского агента дается как Оппертут (Oppertout), тогда как его звали на деле Опперпут[624]. (Г. Иоффе в «Новом Журнале» номер 247 уточняет, что его настоящее имя было Упелиньш, т. е. по-латышски «ручеек».) Можно выловить в тексте некоторые мелкие ошибки против русского языка, как джигитка (djiguitka) вместо «джигитовка».

Любопытно сообщенное Жеваховым мнение генерала графа Келлера[625] в 1918 году, что народ пойдет на борьбу против большевиков лишь за теми, кто открыто будут выступать за царя. Не был ли он прав и не отсутствием ли подобного лозунга объясняется неудача Добровольческой Армии?