Мифы о русской эмиграции. Литература русского зарубежья

«Огосударствленная, с центральным управлением экономика работает плохо. Уничтоженные формы хозяйственных отношений постоянно стремятся вернуться к жизни. Государство-монокапиталист, движимое интересами своих верхов и догмами идеологии, все время вынуждено подавлять как свободную экономическую деятельность, так и свободную мысль… Поэтому псевдопереходное государство, созданное марксистами, неизбежно оказывается и всегда остается деспотическим. Оно всегда использует по отношению к своим гражданам то массовый, то выборочный (в зависимости от своих очередных задач и состояния общества) террор».

Любопытны и приводимые здесь враждебные и презрительные отзывы основоположников марксизма о славянах, мало чем уступающие высказываниям Гитлера или Розенберга.

В конце книги, переходя к современному положению дел в Советском Союзе, Штурман справедливо констатирует: «Тоталитарная диктатура до сих пор нигде не допускала принципиальной системной эволюции своих структур, ибо для нее это означало бы перестать быть самой собой – утратить тотальность всевластия своей верхушки». И продолжает: «В начале этой работы был поставлен вопрос: кто прав – Солженицын, утверждающий, что спасение народов СССР невозможно без отказа от марксистско-ленинской идеологии, или Горбачев, который продолжает на нее уповать? Ответ представляется однозначным: прав Солженицын».

Существенно и следующее: «Никто ни разу не заявил свыше, официально, четко и однозначно, что во что следует перестраивать. Поэтому бессмысленно невнятное бормотание власти и ее "порученцев" о том, как это неопределенное «нечто» в нечто иное, но при этом не более определенное "нечто" надобно практически преобразовать». Процитируем в заключение несколько важных мыслей, которые мы читаем на последних страницах разбираемого нами трактата:

«Невозможно предугадать, что будет завтра. Но в начале 1989 года, когда пишутся эти строки, автору видится только одна, крайне проблематичная, но все же возможность для народов СССР избежать катастрофы. Начало спасительного процесса хоть как-то можно себе представить только в форме абсолютно правдивой правительственной декларации о несостоятельности марксизма, о неустранимых пороках социализма, об истинном положении дел в стране в экономическом, экологическом, демографическом, нравственном, межнациональном, внутриполитическом, внешнеполитическом и всех прочих существенных пунктах».

«Если надо изменить планировку квартир, изолировать их друг от друга, провести в них горячую воду, электричество, газ, пристроить балконы и пр., и пр. – нельзя начинать со взрыва дома. Правда, дом можно довести до такого состояния, когда ремонт уже невозможен, и переселяться некуда. И жильцы так озлоблены, что готовы взорвать кто – дом, а кто – соседнюю "коммуналку" в том же доме. Эта аналогия не претендует на полноту, но какое-то представление о проблеме дает. Кремлю очень легко использовать это сравнение демагогически, потребовав от жильцов терпения и ничего радикального не предпринимая для их спасения. Но тогда дом обрушится и на лгущих, и на обманутых, и на прозорливых».

«Тоталитаризм ужасен не только сам по себе. Он ужасен еще и тем, что из окостеневшей и устоявшейся тоталитарной ситуации, тем более – многонациональной, нет легкого и быстрого выхода».

«Наша страна» (Буэнос-Айрес), рубрика «Библиография», 30 декабря 1989, № 2056, с. 3.

В начале жизни школу помню я… 1. Post tenebres spero lucem [650]

Дора Штурман принадлежит к числу бескомпромиссных антикоммунистов и является одним из тех зарубежных публицистов, которые неустанно наносят большевицкому режиму (да и всем его союзникам в мировом масштабе) самые сокрушительные удары, – и по самым больным местам!

То она убийственно критикует марксизм как научную систему, подрывая схоластическую основу самого передового в мире учения; то разоблачает личность и приемы Ленина, которого теперь компартия пытается выдвинуть на роль божка, вместо разжалованного Сталина; то публикует сборник анекдотов, красочно рисующих советский быт, во всем его уродстве и в его гротескной абсурдности.

Естественно у читателей, и в первую очередь тех, кто ей сочувствует, возникает желание знать ее биографию и те пути, какими она пришла в наш стан. Ее новая книжка, «Моя школа» (Лондон, 1990) предназначена дать ответ именно на их вопросы.

Много мы встречаем тут неожиданного. Одна из неожиданностей, – что Штурман не только писатель, в прозе, но еще и ярко талантливый поэт. И вот как она в стихах излагает свои первоначальные убеждения: