Мифы об идеальном человеке. Каверзные моральные дилеммы для самопознания

Христиане ругали Сартра не только за атеизм, но и за то, что он был материалистом; а коммунисты упрекали его в том, что он им не был… В сознании многих Сартр был преимущественно антигуманистом: он деморализовал французов, когда Франция превратилась в руины и людям больше всего нужна была надежда[303].

За очень короткое время, буквально с 1943 по 1945 г., Сартру удалось достать коммунистов, атеистов и художников, хотя он был атеистом и писал для подпольных коммунистических журналов. Это сложно. Но экзистенциализм — сила.

Почему религиозное сообщество выступало против экзистенциализма, понять несложно: Сартр полностью отрицает всемогущего Бога, который наблюдает за нами или судит нас по делам. Согласно Сартру, мы рождаемся из ничего, а дальше все зависит от нас: кто мы, что делаем. Потом мы умираем — бац! — и всё. Ничто не «направляет» нас, нет религиозной схемы, которой мы следуем, никакой духовности или чего-то еще. Все, что у нас есть, и все, чем мы в конечном счете являемся, — это выбор, который мы делаем, пока живы. Веру в то, что мы существуем до того, как наша жизнь обретает смысл, Сартр называет состоянием «субъективности» и объясняет его: «Существование предшествует сущности»[304]. Самый важный вывод, к которому он приходит, таков: если нет гигантской структуры, наполняющей мир смыслом до или после нашего существования, то человек несет ответственность за то, кто он[305].

Сначала человек начинает существовать: он материализуется в мире, встречается с собой и только потом определяет себя. Если человека, каким его представляют экзистенциалисты, нельзя определить, то это потому, что с самого начала он ничто. Он не будет никем до тех пор, пока позже не станет тем, кого сделает из себя.

Для любого, кто воспитан в одной из авраамических традиций — иудаизме, христианстве или исламе, — жизнь без Бога подобна бейсбольному матчу без судей. Никто не ведет счет и не следит за соблюдением правил, поэтому можно всё. Достоевский в «Братьях Карамазовых» прямо говорил об этом: «Если Бога нет, то все позволено»[306], [307]. Если вы уберете Бога из уравнения и, следовательно, из великого замысла человечества, мы станем кучкой тупиц, блуждающих по планете, не отчитывающихся ни перед кем, кроме себя. И именно в это верил Сартр. Собственно, это основа его философии. Экзистенциализм немного похож на то, как вам выговаривали родители, когда вам было пятнадцать, а вы сделали что-то неподобающее: «Ты взрослый! Ты несешь ответственность за свои поступки!» Разве что в данном случае на вас кричит французский философ и его выводы отрицают существование Бога.

С точки зрения Сартра, жизнь без Бога, создающего системный порядок для человечества, вызывает тревогу, но дает свободу. Без заповедей, которым мы должны следовать, или «смысла», который ищем в религии, или национальной идентичности, или без того, что ваши родители — стоматологи и требуют, чтобы вы тоже стали дантистом, или без чего-то еще, мы вправду свободны выбирать, кто мы есть. Мы как будто смотрим на жизнь через камеру квадрокоптера и видим большую картину. «Знаки» или «предзнаменования» существуют только потому, что мы решаем видеть их, и нам не нужно делать выбор, основываясь на них. Если же мы это сделаем, нужно признать, что не знак принимает решения, а мы решаем интерпретировать его так, чтобы он указывал на наше решение. Религиозное воспитание, образование, семейные традиции, магический шар № 8 — одинаково плохие помощники, на которых мы полагаемся, делая выбор. Каждый человек, будь он перуанец или монгол, нищий или третий в очереди на датский престол, свободен делать любой выбор по своему желанию.