Миг власти московского князя

Не ожидая, когда противник нанесет очередной удар, он размахнулся и со свистом опустил меч на пле­чо разбойника. От мощного удара, в который посадник вложил, кажется, все свои последние силы, хрустнула кость, и звук этот, несмотря на шум, царивший во­круг, Василий Алексич хорошо расслышал. Он уви­дел, как, удивленно посмотрев на плечо, большим красным ломтем отвалившееся от шеи, мужик взмах­нул здоровой рукой, словно хотел его удержать, но тут же упал под копыта своего каурого, который в испуге шарахнулся из стороны в сторону, топча копытами распластанное на снегу обмякшее тело. Посадник не испытал ни облегчения, ни радости от того, что ему удалось выйти живым из этого поединка, и едва успел перевести дух, как увидел перед собой нового против­ника. Тот впился в него хищными круглыми глазами, которые, как казалось, должны были вот–вот выва­литься из глазниц.

Тяжело дыша, усмехаясь щербатым ртом, разбой­ник пытался дотянуться до посадника своей короткой кривой саблей, вероятно когда-то принадлежавшей та­тарину, что нашел свою смерть на Русской земле. «Та­ким ножиком конину, наверное, хорошо резать, а не в бой идти», — горько усмехнулся посадник, понимая, что даже с этой короткой саблей противник сильнее его, а он вряд ли выдержит новую схватку. Подняв отя­желевший меч, он ждал удобного момента, когда смо­жет дотянуться до вертевшегося вокруг щербатого, а тот, видно сообразив, что ему трудно будет подобрать­ся к этому располневшему боярину, примеривался и так и этак, чтобы полоснуть острым клинком по су­хожилиям молодого, но, судя по всему, неопытного ко­ня. Перехватив хищный взгляд, устремленный куда-то вниз, посадник, к своему ужасу, понял, что замыс­лил его враг, и стал пытаться повернуть коня так, чтобы изверг не мог совершить злодейство против ни в чем не повинного животного. Однако Хан, напуган­ный всем творившемся вокруг него, шарахался из сто­роны в сторону, не слушаясь седока, который, до боли закусив губу, безуспешно пытался заставить молодого коня, ни разу не побывавшего ни в одной схватке, дей­ствовать по его воле. «Пепел бы сейчас уж точно не подкачал, не я бы его спасал, а он меня!» — вспомнил с досадой своего старого боевого коня посадник. Он из­готовился полоснуть мечом по грязной кадыкастой шее, однако Хан резко дернулся, и блестящее лезвие просвистело мимо цели, лишь еще больше обозлив раз­бойника.

В изнеможении посадник опустил руку, сжимав­шую меч, явственно ощутив, что поднять ее больше не в силах. Василий Алексич сразу понял, что об этом до­гадался и его противник, и стал с каким-то безразли­чием ждать развязки. И все же судьба на этот раз была милостива к нему: щербатый уже занес саблю, но не­весть откуда взявшийся широкий клинок, бесшумно пролетев мимо окаменевшего посадника, воткнулся в прикрытую одной лишь грязной рубахой грудь. Вы­ронив саблю, щербатый двумя руками судорожно по­пытался вытащить клинок, но лишь чуть–чуть сдви­нул его с места, кровь заструилась между скрюченны­ми пальцами, последним усилием умирающий еще не­много вытянул клинок и испустил дух. Посадник огля­нулся в ту сторону, откуда пришла к нему помощь, и увидел угрюмое лицо Потапа.

Василько со своими людьми подоспел вовремя. Ми­хаил Ярославич, отправив на тот свет напавших на не­го разбойников, заметил, что часть бродней, больше не ввязываясь в сечу, пытается скрыться. Людей, чтобы перекрыть им пути отхода, не было, но тут, на его сча­стье, как раз с той стороны, куда потянулись беглецы, появились дружинники, шедшие к месту боя круж­ным путем. Подмога была как нельзя кстати, и вскоре пошло на убыль ожесточенное сопротивление, которо­го князь не ожидал встретить от ватаги босяков, татей и бродней, шатающихся без дела по лесам и грабящих слабых и убогих.

Михаил Ярославич оглядывал поле боя, отказыва­ясь верить своим глазам. На грязном снегу остались лежать без малого два десятка мертвых тел, в стороне, согнанные к опушке и окруженные со всех сторон кня­жескими дружинниками, тихо переговаривались безо­бидные с виду мужики, сражавшиеся только что как заправские ратники.

«Вот тебе и тихий удел. Слава Богу, никто из моих не пострадал, — подумал князь и, потерев натружен­ное плечо, стал рассматривать лица людей, оказав­шихся по своей ли воле или воле случая в рядах воин­ства Кузьки Косого. — Но где же сам Кузька? Неуже­ли он сейчас среди этих чумазых, вонючих бродней? А вдруг ему удалось уйти?» Князь огляделся, увидел поблизости сотника, который о чем-то говорил с посад­ником, и, подозвав их обоих к себе, спросил негромко:

— Кто ж из них Кузька Косой? Мне почему-то ка­жется, что его среди этой толпы нет!

— Пожалуй, что так, — кивнул посадник.

— Ну-ка живо проверьте, не остался ли кто, случа­ем, в тех избушках кособоких, — глянув на сотника, приказал князь, и не успел он договорить, как тот, прихватив по дороге пятерых дружинников, широким шагом направился к серым покосившимся избам.