Михаил Васильевич Ломоносов. Том 1

— Да ей Богу такъ , Петръ Калистратовичъ ! Живемъ, живемъ, трудимся, трудимся: а для чего ? Ну, право такъ ! хоть умереть не сходя съ мѣста ! Доброму человѣку вездѣ хорошо. Такъ-то бываетъ подъ часъ горько, что кажется и не расхлебнешь ! Анъ мудрость-то наша человѣческая ! Истинно такъ, Петръ Калистратовичъ! Богъ меня убей, коли не правда! Вѣдь что-бы кажется !... Ну, а все не то ! Право такъ !

« Миръ вамъ ! » возгласилъ кто-то тонкимъ голоскомъ.

Въ дверяхъ стоялъ монахъ.

— Ба, ба, ба!—воскликнулъ Пименъ Никитичъ вскакивая со скамьи. — Отецъ Порфирій ! Покорнѣйше прошу, отче святый ! Да какими это судьбами ?...

«Да такъ , двумя ногами ! Шелъ, шелъ, да и пришелъ ! » отвѣчалъ веселый монахъ. «Миръ домъ и мы къ вамъ ! » примолвилъ онъ усаживаясь около стола.

— Истинно благодаренъ вамъ , отче ! — сказалъ Пименъ Никитичъ , стоя передъ нимъ и кланяясь.—Да какъ вы отыскали-то меня ?

« Какъ-же не отыскать стараго пріятеля ! » продолжалъ монахъ. « Былъ . въ рыбныхъ лавкахъ: вѣдь у насъ скоро праздникъ, такъ отецъ экономъ просилъ сходить - за покупочкой. Вдругъ слышу, что изъ Архангельска пришелъ обозъ съ рыбой? Чей? такого-то. А кто пріѣхалъ съ обозомъ? такой-то. Гдѣ остановился? Мнѣ и указали путь. Вотъ я и направилъ стопы свои къ тебѣ , Пименъ Никитичъ ! Съ пріѣздомъ !... Да какой-же холодъ сдѣлался къ вечеру!» примолвилъ монахъ пожимаясь.

—Дозволыпе-же поотогрѣть васъ, отче святый ! — сказалъ Пименъ Никитичъ , наливая большую кружку пива.

«Лишнее, Пименъ Никитичъ!» возразилъ монахъ , взявшись за кружку. « За здоровье прі-

ѣзжаго!» прибавилъ онъ, и прильнулъ къ кружкѣ губами.

—Вотъ какая еще оказія ! — сказалъ Пименъ Никишинъ, обратившись къ Петру Калистратовичу. — Вотъ сей насъ только пришло въ голову мнѣ, нто отецъ-то святой можетъ помочь нашему Михайлѣ. Право такъ !

« Отъ всего сердца ! » проговорилъ монахъ , поставивъ кружку. «А что это за Михайло , о которомъ говорите вы?»

—Да вотъ видите. . .. поди сюда, Михайло! — продолжалъ Пименъ Никитичъ. — Вотъ-съ, онъ, отецъ Порфирій. Малый добрый , и при-, шелъ въ Москву учиться. Богъ вѣсть, какъ это пришло ему на умъ. Рыбачьему сыну, казалось-бы, и не кстати приниматься за книги; ну, да ужь теперь далеко ворочаться въ Холмогоры. Охота пуще неволи !

« Учиться ? доброе дѣло ! » сказалъ монахъ. «Ты, голубчикъ, хочешь учиться?»

—Точно такъ-съ! — робко и радостно отвѣчалъ Ломоносовъ.

« Хорошо , мы объ этомъ подумаемъ. Для Пимена Никитича я готовъ постараться о тебѣ.»

Эти слова привели въ гордый восторгъ Пимена Никитича. Онъ былъ вознесенъ до облаковъ отзывомъ монаха о своей значительно-

сти, и желая въ то-же время показать Петру Калистратовичу, что мы-дескать умѣемъ дѣла дѣлать поважнѣе вашихъ, пустился хвалить умъ , способностидоброту Ломоносова , о которомъ прежде не случилось ему и подумать хорошо. Онъ почиталъ его безумцемъ, или, лучше сказать, не почиталъ ничѣмъ ; но теперь подстрекнутое самолюбіе сдѣлало его жаркимъ ходатаемъ за безвѣстнаго пришельца.

Монахъ, задобренный пивомъ и медомъ, и въ самомъ дѣлѣ склонный къ добру, невольно увлекся въ обѣщаніе стараться о помѣщеніи Ломоносова въ Заиконоспасское училище, одно изъ немногихъ учебныхъ заведеній, существовавшихъ тогда въ Москвѣ , находившееся въ зданіяхъ монастыря, къ которому принадлежалъ отецъ Порфирій. ¹

— Вотъ что называется: шелъ да нашелъ !— воскликнулъ довольный Пименъ Никитичъ.— Бѣдный охъ, а за него Богъ ! Кланяйся, Михайло, отцу Порфирію: онъ твой истинный благодѣтель; я, братъ, только навелъ его на доброе дѣло, а ужь ему честь и хвала. .

« Не грѣши , старый знакомый ! » возразилъ монахъ. « Бѣсъ гордыни есть самый злой бѣсъ :

. не возноси меня своимъ дѣяніемъ. Я еще не сдѣлалъ тутъ ничего, и только еще думаю помочь ему, а ты ужь сдѣлалъ это. Надѣюсь,

чігіо Богъ пособитъ мнѣ исполнить твою просьбу и желаніе сего юноши ; -но вѣдь будущее вѣдомо одному Всевышнему.

—Оно такъ, отецъ Порфирій!— сказалъ Пименъ Никитичъ, съ довольною улыбкою подливая пива въ кружку монаха. — Но намъ-ли грѣшнымъ людямъ творить добро ? Мы и на свѣтѣ-то живемъ вашими святыми молитвами. Что я сдѣлалъ? Кормилъ голоднаго, давалъ ему пріютъ , покуда могъ, и наконецъ попросилъ заступленія твоего: конечно, дорога милостыня въ день скорби. .. . Ну, да , я не горжусь этимъ ; ей Богу, такъ !

Петръ Калистратовичъ морщился слушая это хвастовство. Ему страхъ какъ не правилось самохвальство благодѣяніемъ , которое приписывалъ себѣ Пименъ Никитичъ. Ему было особенно жаль Михайлы , игравшаго при этомъ самую страдальческую роль. Бѣдный юноша, не постигая всей пустоты рѣчей Пимена Никитича , имѣлъ однакожъ сознаніе , что его унижаютъ излишне. Лицо его выражало покорность судьбѣ; но и чувство собственнаго достоинства не тускнѣло въ свѣтлыхъ , хотя и потупленныхъ очахъ его.

— Однако — молвилъ наконецъ Пфпръ Калистратовичъ—покуда святой отецъ будетъ ходатайствовать о добромъ дѣлѣ, малый дол-

женъ побыть у меня. Это, кажется, дѣло рѣшеное, Пименъ Никитичъ?