Михаил Васильевич Ломоносов. Том 2

Въ самомъ дѣлѣ, не вдругъ опомнился Ломоносовъ послѣ этого посѣщенія. Онъ не вѣрилъ чувствамъ своимъ , не вѣрилъ , чтобы смиренное его жилище было озарено присутствіемъ Императрицы. Въ восторгѣ, въ умиленіи сердца упалъ онъ передъ образомъ и молилъ Бога за великую Государыню !.. Это облегчило его. Онъ сталъ вспоминать со своей женой и дочерью о малѣйшихъ подробностяхъ счастливаго для него событія , которое надолго осталось народнымъ преданіемъ во всей Россіи: Екатерина удостоила посѣщеніемъ Ломоносова ! . . .

Какъ-бы желая засвидѣтельствовать свою безпримѣрную снисходительность къ Ломоносову, Императрица велѣла напечатать описаніе своего посѣщенія , и любопытные могутъ видѣть это въ С. Петербургскихъ Вѣдомостяхъ 1764 года , Іюня 15-го.

Судьба какъ будто хотѣла порадовать Ломоносова въ это время его жизни. Вскорѣ онъ увидѣлъ другаго посѣтителя, не знаменитаго, но памятнаго его, сердцу.

Онъ занимался въ своей мастерской , когда ему сказали , что какой-то старикъ пришелъ и хочетъ съ нимъ видѣться.

Не безъ досады оставилъ онъ рабочую комнату, и кого-же увидѣлъ въ своей маленькой пріемной?... Годы измѣнили это лицо , убѣлили эту голову, но Ломоносовъ тотчасъ узналъ

товарища своей юности, соученика и друга Виноградова.

— Ломоносовъ ! — « Виноградовъ ! » закричали друзья и крѣпко обняли другъ друга.

« Ты-ли это , Виноградовъ ? Гдѣ ты былъ ? откуда ? » спросилъ наконецъ Ломоносовъ.

— Тебя-ли опять вижу я ? — говорилъ въ свою очередь Виноградовъ. — Я все еще воображалъ тебя молодцомъ, а ты уже старикъ !

« А ты! ... Гдѣ ты скитался ?

Когда чувства ихъ нѣсколько поуспокоились, Виноградовъ разсказалъ старому другу приключенія двадцати пяти лѣтъ своей жизни, въ которыхъ впрочемъ не много было занимательнаго.

Онъ возвратился прежде Ломоносова въ Петербургъ , и его , какъ хорошо знающаго Горное Дѣло , отправили на Уральскій хребетъ. Тамъ прожилъ онъ много лѣтъ , ѣздилъ потомъ въ Сибирь, устроивать нѣкоторые заводы , возвратился опять на Уралъ, отыскивалъ , плавилъ, очищалъ руды, и такъ провелъ жизнь почти до старости, въ заботахъ, въ трудахъ , слыша иногда громкія вѣсти о своемъ другѣ, но не имѣя случая побывать въ Петербургѣ и увидѣться съ нимъ.

—. Теперь я пріѣхалъ сюда по дѣламъ службы— прибавилъ онъ — и спѣшилъ прежде все

го взглянуть на своего. Михайлу ! ... Извини , что я такъ называю тебя !... Право , еще не отвыкъ отъ этого.

« Видно, не отвыкъ еще и церемониться по старой привычкѣ !

Нѣтъ , братецъ ! Я гляжу на тебя съ почтеніемъ , хоть чувство дружбы и не остыло во мнѣ. Ты исполнилъ великую надежду свою...

« Полно , Виноградовъ! Тебѣ-ли говорить со мной этимъ языкомъ ?

— Нѣтъ , дай мнѣ сказать все : ты великій человѣкъ, а я !.. .

«Великій человѣкъ!, .. Ты мало дорожить этимъ словомъ, Виноградовъ , хоть я и увѣренъ , что слова твои отъ сердца.... Старый товарищъ ! я не исполнилъ своихъ надеждъ !

— Какъ?... Да что-же тебѣ надобно? Твое имя гремитъ по всей Россіи , ты въ чинахъ , осыпанъ милостями. Сама Государыня удостоиваетъ тебя вниманія !...

« Все это правда ; но я еще далеко не исполнилъ своихъ надеждъ , еще не довершилъ ничего у хоть многое началъ. А между тѣмъ , видишь, наступаетъ старость ! Я усталъ , утомленъ, измученъ.

Виноградовъ не понималъ его и. въ старости такъ-же какъ въ юности. Глядя съ удивленіемъ на своего друга онъ промолвивъ:

— Видно, человѣкъ не бываетъ доволенъ ни чѣмъ ! Я за счастіе почелъ-бы сдѣлать то, что ты, и быть на твоемъ мѣстѣ.

« Всякому свой жребій. Я не неблагодаренъ къ судьбѣ ; чувствую вполнѣ свое возвышеніе , не къ чину Статскаго Совѣтника, а къ нѣкоторому умственному совершенству. Но , к далекъ отъ цѣли , Виноградовъ !

— Да отъ какой-же цѣли? Я , право , не по

нимаю!... Впрочемъ , ты всегда говорилъ такъ! Это всегдашняя твоя пѣсня !

« Эта пѣсня сложена душой человѣческой ! Совершенства нѣтъ на землѣ, и стремленіе наше всегда остается не конченнымъ.

— Гнѣвишь Бога , Михаило ! Вспомни что былъ ты, и что есь ! Но ежели грустишь ты о своей судьбѣ, то что-же думать мнѣ, когда я вспомню, чаю вотъ ужь мнѣ слишкомъ за пятьдесятъ лѣтъ, и я не только не сдѣлалъ ничего для будущаго , но и прошедшее мое цѣпь дрянныхъ , ничтожныхъ трудовъ ! Я сталъ хуже нежели былъ прежде : я потерялъ теперь силы для труда, а обязанъ по прежнему рыться въ землѣ, и дѣлать завтра пю-же что вчера , вчера то-же что завтра. Выводомъ жизни моей будетъ , что я работалъ для насущнаго хлѣба, и ты правду говаривалъ мнѣ въ молодости, что это тяжело , очень тяжело!... А ты,

высокій , прославленный Ломоносовъ, жалуешься на неуспѣхи !