Михаил Васильевич Ломоносов. Том 2

— А иногда и указать мнѣ что нибудь. Желала-бы я видѣть вокругъ себя побольше такихъ людей какъ вы! Я принуждена переписываться съ Французскими учеными, потому что мнѣ не съ кѣмъ изъ нашихъ отдохнуть умомъ. Вы, господа , такъ себялюбивы, что храните свои сокровища только для самихъ себя. А между тѣмъ у васъ въ рукахъ важная часть народнаго блага : просвѣщеніе. Мы можемъ желать его, а вы должны сотворить.

« Вся жизнь моя посвящена этому , Государыня! Но что могу я сдѣлать своими слабыми силами ?

— А развѣ мало уже сдѣлали вы? Ваши прекрасныя сочиненія будутъ образцами и для потомковъ , не только для современниковъ нашихъ. Вашъ примѣръ пробудитъ много сильныхъ умовъ ! Нѣтъ, Г. Ломоносовъ ! я сказала вамъ , что знаю васъ.... Вы уже сдѣлали много для будущаго и для настоящаго. Но я желала-бы придать вамъ еще больше силъ и средствъ. Довольны-ли вы своею участью ?

Могъ-ли Ломоносовъ сказать что нибудь кромѣ словъ:

— Высочайшими щедротами вашими и вашихъ предшественниковъ , я совершенно обезпеченъ и вознесенъ выше слабыхъ заслугъ своихъ.

— Вы не хотите на первый случай сказать мнѣ всего. Но, нѣтъ нужды ! Я сама знаю, что надобно вамъ.

Императрица начала разговоръ о настоящихъ занятіяхъ Ломоносова, распрашивала его о прежней его жизни , и доказала между тѣмъ, что знаетъ ее очень хорошо. Съ новыми увѣреніями въ своей благосклонности , она отпустила наконецъ его , послѣ аудіэнціи довольно продолжительной.

Нужно-ли прибавлять, какъ былъ осчастливленъ Ломоносовъ этимъ событіемъ своей жизни? Онъ тотчасъ побѣжалъ къ Шувалову, пересказать свой разговоръ съ Императрицею, и въ восторгѣ сердца не находилъ словъ для похвалъ ей. Шуваловъ слушалъ его, какъ вельможа , утратившій свою власть. Онъ, правда ,

не только не былъ въ немилости , но и пользовался особеннымъ расположеніемъ при Дворѣ, получалъ даже многія дѣла для исполненія, сохраняя свои мѣста. Но всѣмъ этимъ награждалъ его только умъ Екатерины, которая видѣла въ немъ полезнаго дѣйствователя. Онъ не имѣлъ уже никакой власти , никакого вліянія , и былъ просто исполнитель. Извѣстно, каково

бываетъ расположеніе падшихъ вельможъ. Онъ не возражалъ на похвалы Ломоносова, однако улыбался двусмысленно.

Около этого времени Ломоносовъ былъ принятъ въ Члены разныхъ иностранныхъ ученыхъ обществъ, между прочимъ Академій Стокгольмской и Болонской.

Такимъ образомъ слава его начала распространяться и въ иностранныхъ государствахъ; но , къ несчастію, онъ упадалъ духомъ больше и больше. Милостивый взглядъ Императрицы оживилъ его на минуту , но вскорѣ онъ опять поддался грусти о своихъ утратахъ , о своихъ неисполняемыхъ надеждахъ , о своемъ одиночествѣ на томъ огромномъ поприщѣ , которое указала ему судьба.

Таково было расположеніе его въ концѣ 1763 года , когда Екатерина пожелала , чтобы онъ написалъ оду на новый годъ. Онъ исполнилъ это съ обыкновеннымъ своимъ искуствомъ , и ода его была столько пріятна Императрицѣ, что она, по собственному побужденію, пожаловала ему, въ началѣ 1764 года, чинъ Статскаго Совѣтника. Ломоносовъ могъ видѣть, какъ отличаетъ его Императрица. Онъ былъ осыпанъ ея милостями; но ученая дѣятельность его почти совершенно прекратилась.

Уже болѣе года не писалъ онъ ничего, кроиѣ немногихъ ученыхъ замѣчаній. Всѣ занятія свои отлагалъ онъ до другихъ, больше ясныхъ дней жизни.

Глава XVII

Еще далекій отъ лѣтъ дряхлой старости , крѣпкій здоровьемъ , при всѣхъ способностяхъ ума, Ломоносовъ былъ невозвратно пораженъ Своею страстью. Что было причиной этого ? Утомленіе жизни ? Потеря милыхъ сердцу людей? Неудовлетворенная дѣятельность духа?... Не изслѣдывая, скажемъ только, что онъ уже не былъ прежній, мужественный, бодрый, могучій Ломоносовъ, герой каждой мысли, которая втѣснялась въ его душу. Онъ проводилъ свои дни уныло , печально , или предавался грубому упоенію.

Но проницательный взоръ бодрствовалъ надъ нимъ. Императрица Екатерина знала цѣну своему поэту, и потому заботилась о немъ. Съ огорченіемъ услышала она о нравственномъ его состояніи, и рѣшилась ободрить, возвысить сильную его душу. Средство, которое избрала она для этого, достойно ея ума и просвѣщеннаго взгляда.

Однажды , въ прекрасный лѣтній день , она призвала къ себѣ И. И. Шувалова и сказала ему :

« Знаешь-ли куда мы поѣдемъ съ тобой ? Къ твоему пріятелю Ломоносову. Я хочу сколько нибудь поддержать его, и надѣюсь, что мое посѣщеніе послужитъ для этого лекарствомъ.

Просвѣщенный вельможа съ радостью повиновался ея приказанію, и вскорѣ къ смиренному жилищу Ломоносова подъѣхалъ придворный экипажъ. Императрица послала сказать, могутъ-ли любопытные посѣтители видѣть Г-на Профессора Химіи и Физики.

Ломоносовъ ни сколько не предугадывалъ кто будутъ эти посѣтители , велѣлъ просить ихъ къ себѣ, и между тѣмъ надѣлъ парадный кафтанъ.

« Папенька ! Императрица здѣсь ! » вскричала дочь Ломоносова, которая увидѣла ее въ окно, выходящую изъ кареты, и безъ памяти бросилась къ отцу своему.