Мила Хант

И Блейк отступает. Он бросает на меня такой же похотливый взгляд, как в начале нашего знакомства, и выходит из кабинета. Кейт долго меня рассматривает.

– Ты хочешь интегрироваться в Сити? – внезапно спрашивает она.

Я киваю.

– Что ты умеешь делать?

– Драться. Ты бы увидела, если бы заглянула чуть позже.

– Из-за участившихся атак Центра Служба безопасности сейчас производит набор. Тебя это интересует?

– Мне это подходит.

Лёгкая улыбка трогает её губы.

– Но ты должна показать, что достойна. Идём.

– А анкета?

– Заполнишь позже. Если у тебя всё ещё будет желание остаться…

27

Мы выходим из здания. Я немного отстаю от Кейт, поражённая размерами Купола, к которому мы направляемся. А войдя внутрь, просто теряю дар речи.

Стеклянный шатёр накрывает гигантский стадион, уходящий на десятки метров под землю. Я узнаю приспособления для всех возможных видов спорта. Волейбольные, футбольные, баскетбольные поля, площадки для регби, бейсбола и даже крикета. Газоны для метания ядра. Бесчисленные гимнастические снаряды. Бассейны для плавания и – отдельные – для гребли, в том числе с порогами, предназначенные для сплава на байдарках. И это не говоря об опоясывающих стадион беговых и велодорожках. По бокам арены тянутся бесчисленные комнаты и залы со стеклянными дверями. Я подхожу к перилам и, взглянув вниз, вижу группы людей, занимающихся совершенно незнакомыми мне видами спорта. Нда. Настоящий рай для любителей физкультуры. Олимпийская деревня отдыхает. Балкон находится слишком высоко, и на меня накатывает головокружение (со мной такое довольно часто). С колотящимся сердцем я отступаю назад.

– Сюда, – говорит Кейт.

Мы входим в лифт, который опускается в недра спорткомплекса с такой скоростью, что у меня выворачивается желудок. Я бледна как покойница.

– Боишься? – усмехается Кейт. – Зря. Я могу быть довольно милой. Если ты не вторгаешься на мою территорию.

– Если ты о Блейке, то он сам на меня набросился.

Мы выходим из лифта. Кейт показывает на одну из открытых дверей. Это раздевалка. Она распахивает передо мной шкафчик.

– Переодевайся. Встретимся на татами.

Я в хорошей физической форме. Спорт успокаивал, когда я сходила с ума от одиночества и отсутствия родительского тепла. Конечно, Нильс всегда был со мной, обволакивая своими восхищёнными взглядами. Его смех, подбадривания и энергия поддерживали меня, буквально поднимали над землёй. Нильс, прости. Я не могла и не умела дать тебе то, чего ты ждал. Но при этом брала всё, что ты предлагал. Помоги мне, пошли мне свои добрые волны, я не имею права на ошибку, иначе у меня не будет ни малейшего шанса выполнить мою миссию.

Через несколько минут я выхожу переодетая в спортивную форму. Вокруг татами сидят человек десять подростков. Они молча меня разглядывают. Кейт ждёт, слегка улыбаясь. Моё сердце начинает учащённо биться. Но я усилием воли успокаиваю себя. Не время для нервов. Мне понадобятся все мои ресурсы. Кейт делает знак, чтобы я подошла поближе.

– Тебе придётся многому научиться, если ты поступишь в Службу безопасности. Но прежде ты должна продемонстрировать, что обладаешь необходимыми качествами: быстротой и точностью реакции, а также умением владеть собой. Солдаты Центра безжалостны.

Я выдерживаю её взгляд.

– Правила поединка?

– Кто говорит о поединке? Твоим соперником будешь ты сама.

Я решительно встаю на ковёр.

– Сюда, – приказывает Кейт, указывая на жёлтый крест за пределами татами.

По рядам зрителей проносится ропот. Я вдруг замечаю среди них Конни – большого чернокожего типа, который учил меня пользоваться шаром. У него удивлённый вид.

– А почему не наше обычное вступительное испытание? – интересуется он.

– Тут сложный случай, – отрезает Кейт. – К тому же теперь мы должны проверять кандидатов более пристрастно. У меня есть разрешение Блейка и комиссии.

Я догадываюсь, что это враньё. Она поворачивается ко мне.

– Хочешь отказаться? Твоё право. Ты всегда можешь уйти.

Я без колебания встаю на крест, уже сосредоточенная.

Кейт прикасается к своим наручным часам, и я чувствую, как пол подо мной начинает двигаться. Квадратная металлическая площадка, на которой я, оказывается, стою, постепенно поднимается. Спрыгивать уже слишком поздно. Я инстинктивно опускаюсь на корточки. Кейт улыбается.