Милаха

– По аттестату – отлично, а по факту, я считаю, что весьма средненько. Потому что от учителя много зависит, а он у нас не очень, причём, что в школе был, что теперь в технаре.

Боярская скептически поморщилась.

– Школа… От практики всё зависит! Был у меня как-то француз – по-русски только здравствуйте и до свидания. Общались на английском, но тоже с трудом – он и его знал с пятого на десятое. В итоге, мне пришлось спешно осваивать французский. И знаешь, когда ты живёшь на Рю Бонапарт и вокруг тебя, от булочника до полицейского, сплошные французы, язык ложится в мозг сам по себе. – Окинула меня многозначительным взглядом и наконец погрузилась в изучение меню. – Если он конечно есть, тот мозг.

Я сделала вид, что не поняла изощрённого подкола, улыбнулась.

– А ты жила во Франции?

– В Париже. Не сказать бы, чтобы очень хотела, но пришлось, и, слава богу, всего полгода. Хотя знаешь… – опустила вдруг меню и задумчиво уставилась в пространство. – Вру! Хотела. Да и француз тот, хотя и староват был, но замуж звал, и это был такой классный повод остаться там навсегда! Показать Машкову средний палец и стать законной мадам Дюбуа… Но наши бабы лёгких путей не ищут, да? Нам же подавай страсти как в бразильских сериалах и подвиг во имя любви. А потом можно и локти погрызть. – Вздохнула и снова углубилась в меню. – Но зато французские фермеры теперь с удовольствием обшивают свои хозпостройки вагонкой с деревообработки Дениса, а мне будет, что вспомнить к старости. Ну и, само собой, знание французского тоже не лишнее… Хм, смотри-ка, у них есть грибной крем-суп. Пробовала когда-нибудь? Рекомендую.

Что-то такое шевелилось в моей груди – то ли зависть, то ли ревность…

– Хочешь сказать, что за полгода язык выучила? Что-то сомневаюсь.

Ольга рассмеялась.

– Нет, конечно! Только более-менее болтать на бытовом уровне начала. Но когда вернулась в Россию, первым делом нашла хорошего репетитора. И до сих пор встречаюсь с ней строго два раза в неделю и раз в год, хотя бы на пару дней, обязательно езжу во Францию. Чтобы практиковаться.

– Зачем?

Боярская окинула меня таким снисходительным взглядом, что я тут же начала закипать. Всё-таки хреновая была идея – встретиться с этой стервозиной. Лучше было бы оставить Денису записку о том, что нам надо поговорить.

– А я тебе уже говорила зачем, – спокойно ответила Ольга. – Ты вот меня не слушаешь или не хочешь слушать, а зря. Мой опыт, между прочим, такими шишками набит, что учебники писать можно! – Усмехнулась. – Повторяю последний раз, открой ушки: Дениска твой любит умных баб! Таких, чтобы от других отличались не только размером сисек, но ещё и чем-то там в мозгах, понимаешь? И если встанет выбор между красивой тёлкой со знанием французского, польского и английского и просто красивой тёлкой, то после некоторых эмм… метаний, – тут она сделала акцент и многозначительно дёрнула бровями, – он всё равно останется с умной. Правда и вторая без подарочка не уйдёт, тут уж всё по-честному. Так что… – захлопнула меню и, найдя взглядом официантку, слегка кивнула ей. – Учи свой школьный немецкий… Милаха!

Я готова была поспорить, что имя она произнесла с издёвкой! Да и вообще – о ком она только что говорила, о себе и обо мне? Вот так – в лоб? Совсем охренела что ли? А с другой стороны, может, это моя паранойя?

Стоит ли удивляться, что пока делали заказ и пили поданный сразу после этого кофе – я молчала? Говорить о Камаре, о Филиппке и тем более о Денисе больше не хотелось. Совсем. К тому же, короткий разговор о какой-то херне, словно сорвал шоры с моих глаз. Теперь я сомневалась даже в том, что ресторанчик этот был выбран случайно, а не под французскую тему, так сказать.

А Боярская сучка, конечно, но блин… Классная сучка. Я ею восхищалась. Я ей завидовала. А теперь ещё и опасалась, хотя раньше легкомысленно считала, что – куда уж ей, простив моей молодости-то!

Она любила Дениса и, хотя он и включил обиженного государя, терпеливо ждала своего нового шанса, поступалась ради этого и гордостью, и самолюбием. И, наверное, в её планах всё шло своим чередом – и даже временные тёлки Дениса были не в счёт… Пока не появилась я. И Ольга, кстати, далеко не сразу увидела во мне серьёзную соперницу, может, оттого и бесится теперь?

Мне вдруг стало смешно и горько: а видит ли сейчас? Или это только моё самомнение?

Я глянула на неё, на то, как она небрежно откинулась на спинку кресла, на её изящные тонкие запястья, на красивые длинные пальцы, элегантно держащие кофейную чашечку и блюдце… Аристократично. Соблазнительно. Дорого. Я так не умела. Я, по сравнению с ней, была просто неотёсанной общажной чмошкой в дорогих шмотках.