Миниатюрист

Я просто хочу знать, думает Нелла, закрывая глаза и вспоминая невыразимое ощущение от ее взгляда в церкви и здесь, на Калверстрат. Чудеса, да и только! Нелла вспоминает свое второе письмо и краснеет от стыда. «Господин… отныне нашу переписку прекращаю». Хотя толку от того письма вышло немного – незнакомке нравится нарушать правила.

– Если женщина так живет, значит, она гулящая, – изрекает Рябая Рожа. – И посыльный ее тоже иностранец. Всех их надо на Восточные острова. Честные люди, которые хотят работать и достойно жить, не обязаны…

– Сколько она уже здесь?

– Месяца три-четыре. А вам до нее какое дело?

– Никакого. – Ложь оставляет во рту неприятный привкус, точно это предательство. Нелла встряхивается, желая как-то защитить миниатюристку и не понимая почему. – Совсем никакого.

Нелле чудится за стеклом какое-то движение; впрочем, разглядеть как следует мешает отражение другой женщины, которая сердито выбивает ковер в окне над лавкой.

– Господин, если будете с ней разговаривать…

– Не буду. Она одержима дьяволом.

Нелла нащупывает гульден и кладет его в грязную ладонь.

– Если все-таки будете, – поворачивается она к дому с солнцем, – скажите, что Нелла Брандт просит прощения! И не надо обращать внимания на последнее письмо. Я только хочу понять почему. И еще скажите, что я… очень жду новых посылок!

Выкрикивая эти слова, Нелла задумывается, а правду ли она говорит. В одиночестве живут только вдовы и шлюхи. Некоторые – поневоле, другие вполне счастливы таким жребием. Что же делает здесь миниатюристка, которая в одиночестве бродит по улицам и шлет непрошеные предметы?

Нелла неохотно плетется назад. Людям вроде Рябой Рожи нет никакого дела до существования удивительного мастера. А что ни говори, мастер она и впрямь удивительный. Чего стоят одни эти пристальные глаза и невероятные свертки, полные намеков и тайны. У Неллы покалывает шею и она быстро оборачивается, чувствуя связь с домом под знаком солнца.

Калверстрат снова затихла, не подозревая о том, что прячется в самом ее сердце.

* * *

У себя в спальне Нелла спешит к кукольному дому и проводит рукой по крошечным предметам. Они заряжены особой энергией, наполнены непостижимым смыслом и оттого еще более притягательны. Она выбрала именно меня, думает Нелла, сияя от своего открытия и желая глубже проникнуть в тайну.

Из грез ее вырывают приближающиеся шаги и голос Корнелии. Едва она успевает задернуть шторки, как в дверях появляется голова горничной.

– Через час придут Мермансы, – тараторит Корнелия, – а хозяина до сих пор нет!

Внизу все сияет. Подметены и натерты полы, выбиты занавеси и взбиты подушки. Корнелия и Отто совсем забегались, словно дом пришел в страшное запустение и требовал срочной генеральной уборки. На парадной кухне блестит фаянс и фарфор, мозаика подмигивает перламутром. Сальные свечи заменены на восковые, и Нелла с радостью вдыхает чудесный аромат.

– Благо этот хаос ненадолго… – загадочно бормочет себе под нос Отто, проходя мимо.

Марин надела лучшее черное платье. Она, разумеется, не опустилась до духо́в, зато вооружилась щитом необъятных юбок и теперь расхаживает по гостиной мерными широкими шагами, точно маятник. Тонкие пальцы теребят псалтырь, волосы убраны под крахмальную кружевную наколку, правильные черты лица суровы. Нелла сидит, облаченная Корнелией в очередное перешитое платье, на сей раз золотое.

– Где Йоханнес?

– Придет.

С каждым беспокойным шагом Марин по натертому полу Нелла все больше мечтает очутиться у себя наверху – осмотреть фигурки в поисках какого-то намека на будущие события и понять, что означают записки.

К тому времени, как приходят Мермансы и холодный порыв ветра с канала залетает вслед за ними в переднюю, Йоханнес еще не вернулся. Отто вымыл все окна, и в стеклах отражается подмигивающее в ранних сумерках пламя двадцати свечей, медовый аромат которых смешивается с терпким запахом уксуса и щелока.

Если Агнес и замечает, какую работу задала слугам Марин, то не показывает виду. Ее осанка безупречно элегантна, от детскости, которую заметила в церкви Нелла, не осталось и следа. Дамы приседают в реверансе. Тишина прерывается только шелестом широких юбок. Насупившись, Франс делает шаг вперед и берет протянутую Марин руку. Его обручальное кольцо вульгарно на фоне ее бледной кожи. Время в блеске свечей словно остановилось.

– Господин Мерманс.

– Госпожа Брандт.

– Пожалуйте в гостиную. – Она высвобождает руку.

– А негр ваш здесь? – любопытствует Агнес.

Марин притворяется, что не слышит.

Из-за необъятных юбок уходит несколько минут, прежде чем дамы наконец устраиваются в креслах у огня. Мерманс глядит в окно. Нелла рассматривает зеленые бархатные кресла, медные гвозди и резных деревянных львов и думает об их уменьшенных двойниках в кукольном доме. Как, ради всего святого, она догадалась мне их прислать?!