Миниатюрист

Однако внутри пульсирует страх. Почему она выбрала меня? Кто эта женщина, которая наблюдает издалека и истолковывает мою жизнь? Нелла инстинктивно поворачивается к окну, надеясь, что в нем мелькнет знакомое лицо. Но сумерки уже сгустились, а тучная фигура Мерманса отпугнет кого угодно.

– Надо, чтобы Корнелия задернула занавеси, – произносит Марин.

– Нет, – протестует Нелла.

Марин поворачивается.

– Так будет лучше, Петронелла. Холодно!

– Садитесь рядом со мной, – перебивает Агнес.

Нелла подчиняется, шелестя золотистым платьем.

– Вы похожи на монетку! – Нелепое замечание, с размаху весело брошенное в воздух, с глухим стуком падает на пол.

– Где Йоханнес? – осведомляется Мерманс.

– Скоро придет, – отвечает золовка. – Непредвиденные дела.

Агнес бросает взгляд на мужа.

– Мы устали.

– В самом деле? – спрашивает Марин. – Отчего, госпожа Мерманс?

– О, Агнес, просто Агнес! Не постигаю, Марин, почему за двенадцать лет вы никак не можете привыкнуть!

Нелла вздрагивает от ее сухого смеха.

– Агнес, – спокойно повторяет Марин.

– В основном из-за приемов, – продолжает Агнес заговорщицки. – Столько свадеб по осени! Вы слышали, что Корнелис де Бур женился на Аннете Диркманс?

– Я их не знаю.

Агнес недовольно выпячивает нижнюю губу.

– Вот и всегда так, – обращается она к Нелле тоном, в котором игривость смешана с издевкой. – Обожаю свадьбы. А вы?

Ни Марин, ни Нелла не отвечают.

– Брак – это… – Агнес делает паузу, оглядывая слушателей.

Руки Марин покоятся на коленях, словно высеченные на могильной плите. В голове Неллы сплетаются в клубок незаконченные фразы и невысказанные слова этой беседы. В тишине потрескивают поленья да поскрипывают сапоги Мерманса, когда тот переминается у окна с ноги на ногу. С кухни долетают запахи стряпни: каплун с мускатным орехом и розмарином и голубятина с петрушкой и имбирем.

– Я непременно должна знать! – начинает Агнес, и Марин поворачивается к ней с тревогой в глазах. – Что Брандт подарил вам на свадьбу, Нелла?

Нелла переглядывается с Марин.

– Дом.

– Восхитительно! Охотничий? Мы хотим купить охотничий домик в Блумендале.

– С черепаховой отделкой, – добавляет Нелла, чувствуя удовлетворение, когда глаза Агнес становятся размером с блюдце. – В нем… нельзя жить.

Агнес в недоумении.

– Почему?

– Дом размером со шкаф, – поясняет Марин.

Мерманс оборачивается.

– Вот оно что! – разочарованно восклицает Агнес. – Я думала, речь о настоящем доме.

– А у вас такой есть, Агнес?

Детскость Агнес снова дает о себе знать – на лице мгновенно вспыхивает упрямство.

– Разумеется! Отделан серебром.

Ее отчаянное хвастовство оборачивается неловким враньем и лужицей растекается между затихшими женщинами. Все трое смущенно рассматривают свои платья.

– Кого вы наняли, чтобы его обставить? – спрашивает наконец Агнес.

Нелла медлит. Мысль о том, что Агнес пойдет на Калверстрат и тоже познакомится с мастером или хотя бы узнает о ее существовании, невыносима. Все равно как если бы у нее вырвали сокровище и растащили по кусочкам.

Словно почувствовав ее слабость, Агнес подается вперед:

– Ну же?

– Я…

– У меня с детства остались фигурки от матери. Я отдала их Петронелле, – приходит на выручку Марин.

– Что?! У вас было детство, Марин?

– Нужно принести вина, – отвечает та, игнорируя как замечание Агнес, так и благодарность, которой светится лицо Неллы. – Отто забыл поставить.

Марин выходит из комнаты и зовет слугу. Агнес смотрит ей вслед, откидываясь на спинку кресла.

– Бедняжка, бедняжка… – Она вздыхает, озабоченно поворачивается к Нелле и сжимает ее руку влажными и холодными, точно лягушачьими, пальцами. – Наши мужья в свое время были добрыми друзьями. – Камни витых колец впиваются Нелле в ладонь. – Вместе сражались с ужасными штормами в Северном море.

– Дорогая, ты слишком увлечена прошлым, – бросает от окна ее муж. – Разве настоящее не интереснее?

Агнес смеется:

– О, Франс!.. Муж, наверно, рассказывал вам, Нелла, что они познакомились, когда им обоим было по двадцать два? Они ходили на кораблях ВОК и однажды, в Южном полушарии, чудом избежали караибских штормов благодаря северо-восточному пассату. – Агнес рассказывает это, как сказку, повторяемую многие годы.

– Дорогая моя…

– Своим талантом они стяжали славу нашей республике! Конечно, впоследствии Франс нашел свое призвание в ратуше, а вот Брандта кирпичные стены Амстердама никогда не могли удержать!

Мерманс останавливается у двери, и Агнес провожает его ястребиным взором.

– Брандт рассказывал о своих приключениях в Батавии?

– Нет.

– Он выручил за товар вчетверо. Проявил чудеса красноречия, набил карманы золотом и вернулся домой с собственной командой.

Восхищение Агнес, подернутое необъяснимым презрением, завораживает. Хотя ее болтовня, видимо, неприятна Мермансу, Нелла слушает с жадностью.

– Это было семнадцать лет назад, Агнес! – Франс старательно изгоняет из голоса неприязнь. – Теперь ему больше нравится набивать брюхо картошкой на Восточных островах.

Он так уверенно выходит из комнаты, будто здесь живет. Тяжелые шаги замирают в передней, и Нелла представляет, как Франс садится в кресло передохнуть. От чего именно, сказать трудно.