Миниатюрист

Загипнотизированная его голосом, Нелла чувствует в теле странную легкость. У себя на родине он, вероятно, был неплохим лицедеем. Ее сердце сжимается до размера горошины и отчаянно скачет под ребрами.

– Что здесь происходит? – раздается сверху повелительный голос Марин. – Почему дверь нараспашку?

Джек выходит из тени, разводя руками. До чего необуздан и красив, думает Нелла. Глаз не оторвать!

– Петронелла, закрой дверь!

– Я не хочу быть с ним в…

– Закрой, Петронелла. Сейчас же.

Дрожащей рукой Нелла затворяет дверь. Передняя превращается в полуосвещенную арену – чего именно, она боится думать… Интересно, рад ли Йоханнес отделаться от этого грубияна или скучает по его завораживающей манере и порывистому голосу?

Сзади как будто что-то вспарывают, и она оборачивается.

Джек всадил длинный узкий кинжал в натюрморт с пышными цветами и насекомыми. Израненное полотно неуклюже обвисает, точно поникшие лепестки. Корнелия, стоящая позади Марин, издает страдальческий стон.

– Что ты делаешь! – взвизгивает Нелла.

Спокойнее, спокойнее… Джек прав. Ты мышь, а не хозяйка. У нее крутит живот, во рту пересохло.

– Отто! – силится позвать она, но выходит лишь жалкий шепот.

– Господин Филипс!

Ледяной голос Марин скользит вниз по ступеням и пригвождает Джека к месту. Совершенно ясно, что не один он здесь лицедей. Марин преображается, сосредоточив все внимание на темноволосом юнце, вторгшемся в ее владения.

– Сколько раз я говорила вам держаться отсюда подальше?

Ее слова отдаются эхом, усиливая угрозу.

Джек отступает на середину комнаты, а Марин сходит вниз, совершенно не обращая внимания на картину. Помахивая кинжалом, Джек сплевывает.

– Вытрите!

Джек машет кинжалом прямо перед ней.

– Твой братец не прочь и с собакой, если цена сходная!

– Господин Филипс…

– Говорят, он и тебя тоже… Других-то желающих не нашлось!

– Как банально! – Марин поднимает руку и почти дотрагивается до кончика клинка.

Джек немного отступает, но все равно между кинжалом и плотью Марин не больше дюйма.

– У тебя хватит смелости пролить мою кровь? – вкрадчиво продолжает она. – Ты этого добиваешься?

Джек крепче сжимает кинжал и, когда Марин касается ладонью кончика, резко его отводит.

– Сука! Он сказал, что я больше на него не работаю!.. А все ты!

– Брось, Джек, – тихо и рассудительно отвечает Марин. – Ты ведешь себя как ребенок. Сколько нужно, чтобы ты ушел? Назови сумму.

– Подавись своими деньгами! Просто хочу показать, что будет, если сунешься не в свое дело.

Вскрикнув, Джек заносит над собой кинжал. Не успевает Нелла сообразить, что происходит, как Марин дает ему пощечину. Он оторопело опускает руки.

– Что ж ты такой слабый? – шипит Марин, хотя сама дрожит. – Тебе и на минуту поверить нельзя.

Джек потирает лицо, приходя в себя.

– Ты заставила Йоханнеса меня прогнать!

– Ничего подобного. Мой брат – свободный человек, а ты просто веришь тому, что он тебе наврал. Это кинжал моего отца, – добавляет она.

– Йоханнес мне его подарил.

Марин извлекает из кармана смятые гульдены и кладет их в руку Джеку.

– Тебе здесь нечего делать.

Джек задумчиво теребит деньги и вдруг, без предупреждения, притягивает Марин к себе и целует в губы.

– О Боже… – шепчет Нелла.

Они с Корнелией бросаются на помощь с одной лишь мыслью – оторвать Джека, однако Марин вытягивает в сторону руку, как бы говоря «не мешайте, это сделка».

Корнелия в ужасе застывает, не веря своим глазам.

Марин стоит неподвижно, не отвечая на объятья, но поцелуй тянется бесконечно. Зачем он это делает? И почему Марин позволяет? Все же в глубине души Нелле интересно, что сейчас чувствует Марин. Каково это, когда тебя целуют такие красивые губы?

Парадная дверь распахивается. Отто остолбенело глядит с порога на сплетенные фигуры и, словно внутри его что-то оборвалось, бросается на Джека.

– Осторожно, нож! – кричит Нелла.

Джек отпускает Марин, и та, пошатываясь, хватается за лестницу.

– От старой клячи несет рыбой, – ухмыляется Джек в лицо Отто.

– Вон! – шипит тот. – Или я тебя убью!

Джек одним прыжком оказывается у двери.

– Как ни наряжайся, а дикарь и есть дикарь!

– Мразь! – Отто гремит, точно пастор Пелликорн.

Джек каменеет.

– Что, щенок? Что ты сказал?

Отто делает шаг в его сторону.

– Отто, стой! – кричит Марин.

– Он тебя выгонит, черномазый! Он все знает и…

– Тут, опомнись! Не трожь его!

– Закройте же кто-нибудь дверь!

– Он говорит, что ниггерам доверять нельзя!

Отто заносит кулак.

– Нет! – истошно кричит Корнелия.

Джек отшатывается, но Отто всего-навсего кладет ладонь ему на грудь. Его железная рука с расставленными пальцами двигается вверх-вниз вместе с прерывистым дыханием англичанина.

– Ты для него никто, – тихо произносит Отто. – А теперь вон отсюда.

Отто убирает руку, и в это мгновение в переднюю врывается Резеки. В снопе тусклого света с улицы ее шерсть кажется светло-коричневой, точно гриб. Стелясь по полу и прижимая уши, она рычит на Джека.

– Резеки! Фу! – приказывает Отто.

В глазах англичанина вспыхивает паника, и Нелла поспешно кричит:

– Джек! Я расскажу Йоханнесу, если ты…

Но Джек уже всадил кинжал.