Миниатюрист

Внутри склада у Неллы перехватывает дух. Стоя у основания винтовой лестницы, пронзающей все пять забитых товаром этажей, она чувствует себя совсем крошечной. Йоханнес – владелец всего этого богатства; почему же он зачастую ощущал себя нищим?

В поисках сахара Нелла карабкается по лестнице, словно странствуя сквозь жизнь своего супруга. Юбки цепляются за ступени. Мимо отрезов ткани из Коромандела, мимо бенгальского шелка и перчаток; мимо мускатного ореха в корзинах с пометкой: «Молукку»; мимо перца из Малабара, мимо корзин с цейлонской корицей, мимо чая в ящиках с надписью: «из Батавии», мимо стволов дорогой даже на вид древесины, мимо медных труб, полос олова, кип харлемской шерсти. Мимо посуды из Делфта, мимо бочек с вином («Херес, Испания»), мимо киновари и кошенили, мимо склянок с ртутью («Для зеркал и лечения сифилиса»), мимо персидских, отделанных золотом и серебром украшений. Теперь ясно, почему золовку так завораживала работа брата. Именно здесь кипит настоящая жизнь.

Сахар находится на самом верху. Йоханнес хранит его в центре деревянного настила, под льняным полотном, подальше от сырости. Слушая Мерманса, Нелла было подумала, что муж кинул товар Агнес прямо на пол, вместе с запасными парусами и несмолеными канатами. Однако это ложь, Йоханнес обо всем позаботился.

Здесь так много сахара, что он достает до стропил крыши.

Нелла подходит к этой горе и сдвигает краешек льняного покрывала. Сахарные головы лежат одна на другой, как пушечные ядра. Похоже, что одной недостает; без сомнения, той, что Агнес приносила к обеду. Покатись головы сейчас вниз, думает Нелла, меня снесет.

Их здесь много больше тысячи. Нелла опускается на колени. Те, что произведены недавно, чистые и ярко сверкают. И они помечены тремя крестами – знак города Амстердама. Другие, из Суринама, кажутся на ощупь влажными, и на пальцах Неллы остается белый налет. Четверть партии из Суринама действительно покрылась черными пятнышками. Тут уже ничего не сделать. Однако Мерманс сгустил краски, увидел то, что хотел увидеть. Возможно, попорченные головы удастся высушить – часть из них точно поддается спасению.

Приободрившись, она пробует то, что осталось на пальцах. А если бы я лизнула испорченный сахар и умерла от чревоугодия? Вот возрадовался бы пастор Пелликорн!

Нелла достает из кармана список Йоханнеса, читает длинные, причудливые имена. Графы и кардиналы, барон, даже принцесса – люди, желающие подсластить свою праздную жизнь в Лондоне, Милане, Риме, Гамбурге, – даже там, куда не ходят корабли Ост-Индской компании. Удивительно, как Йоханнес ухитряется торговать с испанцами и англичанами, учитывая, что страны воюют.

Здесь гораздо больше сахара, чем она ожидала. Осознание теперешней беспомощности Йоханнеса и Марин давит ей на плечи. Когда она говорила мужу, что отправка за границу торгового агента оставит их почти без прибыли, он этого не отрицал. Нужен кто-то прямо здесь – тот, у кого в этом деле свой интерес. Нелла стоит, уперев руки в бедра, смотрит на имущество Франса и Агнес и напряженно размышляет. В голове проносится воспоминание. Фраза, оброненная ненароком, когда она жила в Амстердаме первый месяц и на все смотрела широко открытыми глазами. Развернутое пирожное; мед в сотах утром и марципан днем. Ей тогда сразу понравилась говорившая – опытная, красивая, знающая женщина.

Нелла комкает составленный мужем список. Да! – беззвучно кричит она кирпичной кладке и закопченным балкам кровли. – Я знаю, что надо делать.

Тюрьма

Нелла идет за стражником по длинному коридору. За дверями камер слышны кашель и стоны. Она не ожидала, что тюрьма при амстердамской ратуше будет такой большой. Коридор словно расправляется под ее ногами, бежит, обгоняя, вперед. Дверь за дверью, кирпич за кирпичом – Нелла уже не может понять, где остался выход.

Вокруг кричат, плачут, лязгают кандалами, воют. Нелла шагает, высоко подняв голову, чтобы не оставлять за собой запах собственного страха, и старается отключить слух.

Дорога ведет через внутренний двор, посреди которого стоит хитроумное сооружение из дерева и винтов. Еще из одной конструкции торчат острые шипы. Можно сказать, что заключенных здесь исправляют в прямом смысле. Нелла отводит глаза, решительно приказав себе не бояться, и трогает пальцами спрятанный на груди ключ от склада. В голове все еще крутится: «Береги сладкое оружие».

– Здесь, – говорит стражник. Открывает дверь камеры, медлит дольше необходимого – а затем гремит ключами, оставляя гостью внутри.

– Не спеши возвращаться. – Нелла протягивает ему через прутья решетки гульден. Кое-чему этот город меня все-таки научил, думает она. Стражник опускает монету в карман и быстро уходит.

Где-то далеко в небе кричат чайки, стучат о мостовую колеса экипажей.