Миниатюрист

В закутке на первом этаже, подальше от внимательных глаз соседей, Марин и Корнелия затевают игру в триктрак. Нелла вспоминает маленькую доску и крошечные фишки, выполненные из семечек кориандра, – восхитительное изделие миниатюристки. Она уже почти не надеется получить ответ от Лукаса Винделбреке, – ведь до Брюгге сто пятьдесят миль по зимним дорогам. Мое письмо, наверное, просто потерялось, думает она, подкрадываясь на цыпочках к двери, чтобы подсмотреть за Корнелией и Марин.

– Я стала огромная, будто кит, – вздыхает Марин.

– С маленьким Ионой внутри, – улыбается служанка.

У Неллы после утренней стычки еще горит щека. Марин вовсе не разбирается со всем сама, думает она. Кто ходил на склад, кто ходил в тюрьму? Но у них нет времени сражаться друг с другом. Время для них сейчас – главная ценность, и его почти не осталось.

Что сказала бы Агнес, увидь она сейчас Марин? Конечно, Франс Мерманс не мог не думать о такой возможности. Думал всякий раз, когда бывал с Марин, вдалеке от острых глаз жены. Почему ни один из них не тревожился о том, что природа может взять свое?

– Пинается, – говорит Марин Корнелии, глядя на живот. – Иногда в зеркале заметно: на животе отпечаток маленькой ножки. Раньше я такого не видела.

А Нелла видела – когда ее матушка носила младших. Однако она не вмешивается: Марин в своем изумлении прекрасна.

– Я бы с удовольствием посмотрела, – вместо этого говорит она, входя в комнату.

– Если он снова начнет пинаться, я тебя позову, – обещает Марин. – Иногда это ручка. Похоже на лапку котенка.

– Думаешь, мальчик? – спрашивает Нелла.

– Уверена, – безапелляционно заявляет Марин, бережно касаясь огромного живота. – Я читала. – Она показывает на оставшийся на столе том «Детских болезней» Бланкарта.

Корнелия кланяется и выходит.

– Должно быть, скоро, – говорит Нелла.

– Нужна горячая вода, тряпки и палка – зажать в зубах, чтобы не кричать, – перечисляет Марин.

Нелла испытывает сострадание. Она помнит, что рассказывала Корнелия о матушке Марин. Она едва выжила после рождения госпожи Марин. Представляет ли та, сколько предстоит боли, крови, дурноты и жаркого страха? Марин полна решимости проявить всю свою незаурядную волю в отношении ребенка, словно, пока в глубине ее тела таится другая жизнь, она сама неподвластна угрозам внешнего мира, а тело защищено от любых страданий.

– Поиграем? – Марин выкладывает фишки. – Твой ход.

Нелла воспринимает это как предложение мира и двигает первую фишку. Марин рассматривает доску, трясет кубики, зажав их в кулаке. Раздумывает над ходом.

– Марин, – окликает ее Нелла, – ты не спросила о складе. – Марин продолжает изучать доску. Нелла против воли ощущает, что ее терпение подходит к концу. – И ты не спросила меня про Йоханнеса.

– Что? – переспрашивает Марин.

– Они собираются подвергнуть его пытке…

– Замолчи!

– И если мы не…

– Зачем ты меня мучаешь? Ты же знаешь, что я не могу туда пойти!

– Мне нужна твоя помощь. Два уважаемых свидетеля, Марин. Франс и Агнес. Подумай, что это значит.

Марин отвечает очень ровно:

– Я знала, что это значит, едва Франс подошел к порогу нашего дома.

– Так поговори с Франсом, Марин. Сообщи, что носишь его ребенка.

Марин очень осторожно ставит кубик на доску. Она нервничает, брови насуплены, губы некрасиво поджаты.

– Легко сказать… Ты не понимаешь, о чем просишь.

– Кое-что понимаю. – Нелла заставляет себя сдерживаться. – Мерманс мужчина, – добавляет она мягко. – Он найдет выход.

– Поверь мне, не найдет.

– У него нет наследника, Марин, и…

– Что?! Ты сейчас предлагаешь мне размен? Ребенка на… на что? И как, по-твоему, к такому замечательному известию отнесется Агнес? – Марин резко встает и начинает мерить шагами маленькую комнату. – У нее будет еще больше причин нас погубить. Вечно ты лезешь не в свое дело!

– Не мое? Это вопрос выживания!

– Да что ты знаешь о выживании?!

– Я знаю, что тогда произошло, Марин, – вырывается у Неллы. – Корнелия мне рассказала.

– Произошло?!

– Я знаю, что вы с Франсом друг друга любили, но Йоханнес не дал согласия на брак.

Марин словно налетает на стену. Она защитным движением прикрывает живот и яростно шипит:

– Что?!

– Франс женился на Агнес назло тебе. И Агнес это знает. Я видела, как Франс на тебя смотрел. Я знаю о копченом поросенке, о любовной записке в книге. Ты вечно говоришь, что я ничего не замечаю, так вот это не так.

– Копченый поросенок, – эхом повторяет Марин, словно пробуждая воспоминания о давно прошедших днях. – И Корнелия осмелилась тебе это рассказать?

Нелла бросает взгляд на дверь.

– Не сердись. Я ее заставила – я имею право знать такие вещи.

Марин тяжело дышит и с трудом опускается в кресло.

– Франс любит свою жену, – говорит она – и поднимает руку, когда Нелла начинает протестовать. – Ты не знаешь, что такое любовь, Петронелла. Двенадцать лет вместе переоценить невозможно.

– Но…

– Я смотрю, тут готова уже целая история, итог старательного подслушивания под дверями. У Корнелии слишком много свободного времени.

– Разве я в чем-то ошиблась?