Миниатюрист

К складу приближается кондитер с супругой. Знают ли они о случившемся? Похоже, горожане еще не в курсе скандала с арестом богатого купца. Корнелия утверждает, что соседи на Херенграхт об этом пока не сплетничают; возможно, Алберс, к своей чести, сумел добиться от стражников молчания? Впрочем, это всего лишь вопрос времени, и скоро все узнают, что произошло с Йоханнесом Брандтом. Ведь есть еще Кристофел, бойкий девятилетний мальчишка, гордый своим участием в поимке «грешника»; такому рот не заткнешь. В благословенном городе Амстердаме все следят за всеми.

В неярком зимнем свете Арнуд кажется не таким взбудораженным; теперь на нем опрятный черный костюм и шляпа. Словно громыхал листами с выпечкой совсем другой человек.

– Господа, – говорит Нелла, поворачивая ключ в замке, – мои поздравления с Новым годом. Благодарю вас обоих, что пришли.

– В письме вашего супруга не упоминается, что нам придется иметь дело с вами. – Арнуд не скрывает удивления.

– Да, господин, – отвечает Нелла, чувствуя, как ее буравят глаза Ханны. – Мой муж отсутствует.

– А Марин Брандт?

– Навещает родню.

– Понимаю. – Арнуда явно смущают пол и возраст Неллы. Погоди, думает она, сжимая кулаки под длинными рукавами пальто.

– Сюда, господин, мадам. Сюда, по ступенькам.

Ведя Арнуда и Ханну вверх по лестнице, Нелла вспоминает оторванную руку игрушечной Агнес с зажатой в ней сахарной головой. Там черноты не стало больше, но здесь, во внешнем мире, прошел еще один день. Что ждет их наверху? Нелла слышит, как сопит Арнуд, одолевая ступеньки, как аккуратно шагает Ханна, и сердце ее начинает колотиться все сильнее.

– Здесь, – говорит она и указывает на товар.

– Не ожидал, что их так много. – Арнуд крутит головой.

– Зато представьте, сколько на этом можно заработать.

Он поднимает брови, Нелла внутренне вздрагивает и торопливо внушает себе: «Помни наставления Марин. Будь учтивой, как Йоханнес».

Ханна подходит к суринамской части партии.

– Гниль?

– Только на нескольких, – бросает Нелла. – С погодой не повезло.

Арнуд благоговейно опускается на колени, как священник у алтаря. Берет одну голову из суринамской партии и еще одну, помеченную тремя крестами, знаком Амстердама. Спрашивает:

– Можно?

– Конечно.

Он достает из кармана острый маленький нож и надрезает верхушки у обеих. Разламывает обе головы на две части, по одной половинке передает Ханне. Они оба пробуют суринамский товар и переглядываются.

Что они безмолвно сообщают друг другу?

То же проделывается с амстердамскими образцами; они кладут их на язык в полном молчании. Какова бы ни была главная цель брака, брак все-таки забавная штука, думает Нелла. Кто соединил изящную Ханну и толстенького Арнуда Маквреде? Жаль, что здесь нет Йоханнеса. Он опытный, он владеет многими языками, он бы понял, о чем они молчат. Томящийся в камере муж занимает все ее мысли; Нелла гонит их, пытаясь сосредоточиться на сделке.

– Здесь полторы тысячи голов, – говорит она. – Половина суринамской очистки, остальные – местного производства. Мы хотим продать все.

– Я полагал, у Брандта дела на востоке?

– Совершенно верно. Однако сейчас в Суринаме переизбыток производства, поэтому часть продукции он хочет продать здесь. Сегодня вечером придут другие покупатели; они очень заинтересовались.

Ложь.

Ханна деликатно промокает уголок рта.

– Сколько вы хотите за амстердамскую часть партии?

Нелла делает вид, что обдумывает:

– Тридцать тысяч.

Ханна удивленно раскрывает глаза.

– Даже не обсуждается, – говорит Арнуд.

– Увы, – кивает Ханна. – У нас попросту столько нет.

– Мы достаточно состоятельны, – ворчит Арнуд, – но не безмозглы.

Ханна смотрит на мужа с упреком и поясняет:

– Мы кондитеры, а не торговцы сахаром. Своей гильдии у нас нет; как производители выпечки мы зависим от отцов города, а они ненавидят папистскую ересь и запрещают делать имбирных печеных человечков.

– Это отличный сахар, и я уверена, его качество – само по себе гарантия, что он продастся. Мода и спрос на марципаны, пирожные, вафли не пропадает. – Нелла смотрит, как Арнуд шевелит губами, что-то обдумывая, и поднимает глаза к верхушке горы. – Ваша репутация наверняка еще вырастет, – добавляет она. – Только представьте, какие двери откроет такой сахар.

Нелла совсем в этом не уверена; она замечает, как Ханна прячет улыбку. Вряд ли у них есть свободные тридцать тысяч, однако чего только не бывает в этом городе! Сумма ни с чем не сообразная, – но что ей делать? Марин велела заломить цену, чтобы Арнуд мог существенно скинуть ее при торговле. Все желают получить выгоду: Маквреде, Агнес, она сама… Нелла начинает впадать в отчаяние.

– Мы дадим вам девять тысяч, – говорит Арнуд.

– Я не могу отдать вам за девять тысяч весь сахар.

– Ладно, – говорит Арнуд. – Мы возьмем сто амстердамских голов за девятьсот гульденов и уведомим вас, как они будут расходиться. Если получим прибыль, возьмем еще.