Миниатюрист

Йоханнес медлит. Если он рассчитывал таким образом продемонстрировать возмущение, что кто-то сует нос в его постель, это не срабатывает. Олдермены подаются вперед; Франс Мерманс тоже. Агнес вцепилась в перила и ждет, словно черная ворона.

– Насколько могу, – говорит Йоханнес. – Я часто бываю в разъездах.

– Вы припозднились с женитьбой, господин.

Йоханнес поднимает взгляд к галерее.

– Моя жена стоила того, чтобы ее дождаться.

Его нежность почти осязаема, и Неллу пронзает печаль. Две женщины за ней растроганно вздыхают.

– И в течение всех этих долгих лет вы брали на работу множество учеников из различных гильдий, – замечает Слабберт.

– Это мой долг – как гражданина Амстердама и старшего члена Ост-Индской компании. Я с радостью выполнял его.

– Кое-кто может сказать, слишком с большой радостью. И все эти годы, находясь в окружении юношей…

– При всем уважении, но разве не все ученики юноши?

– …количество которых больше, чем у любого другого старшего члена гильдии или представителя ВОК. У меня здесь есть цифры.

Йоханнес поводит плечами.

– Я богаче, чем большинство из них, люди желают идти именно ко мне. Кое-кто может подумать, что это и есть причина, почему я здесь оказался.

– На что вы намекаете?

– Самые неумелые охотники всегда мечтают о самом крупном олене. И мне интересно, арбитр Слабберт, кто приберет к рукам мою торговлю, если меня утопят? Возможно, вы? Городской казне пригодится?

– Вы оскорбляете город Амстердам! – кричит Слабберт. – Нам отвратительны ваши мерзкие инсинуации! – Арбитр смотрит на олдерменов, ища у них поддержки. – Своими забавами вы разрушаете все, ради чего мы трудимся!

– Это всего лишь ваше мнение!

– Вы также взяли в услужение негра, разве нет?

– Он из Порто-Ново, это в Дагомее.

– Вы держали его при себе, учили нашему жизненному укладу. Вы приручили зверя!

– Какой пафос, Слабберт. На что вы намекаете?

– Всего лишь обращаю внимание зала, что у вас очень необычные вкусы, господин Брандт. Многие ваши знакомые это засвидетельствуют. Вызовите пострадавшего, – приказывает Слабберт, и глаза Йоханнеса потрясенно распахиваются.

– Пострадавшего? – Нелла поворачивается к Корнелии. – А я думала, что сегодня только зачитают обвинение…

Раздаются шаги, и, увидев, кого ввели в зал, девушки в ужасе прячут лица в ладони.

Лицедей

При виде англичанина Корнелия сжимает руку Неллы. Убийца Резеки входит в зал. Его буйные волосы утратили блеск; плечо перемотано окровавленной тряпкой.

– Это не его кровь, – бормочет Нелла. – Его собственная рана давно бы зажила.

Джек поднимает голову и смотрит на галерею. Нелла замечает, как Агнес вжимается в сиденье.

При взгляде на него, настоящего английского дьявола во плоти, олдермены выпрямляются.

– Вы Джек Филипс из Бермондзи, Англия? – спрашивает Слабберт.

Джек на мгновение замирает под скрещением взглядов и шепотков. Нелла, вспомнив, какое представление он закатил в холле их дома после того, как заколол Резеки, не может понять: напуган ли он в самом деле или притворяется.

– Да, это я, – отвечает Джек. Он бросает три этих коротких слова, будто перчатки к ногам Йоханнеса. Несколько человек, услышав его акцент, открыто хихикают.

– Дайте ему Библию, – приказывает Слабберт, и судебный служка протягивает Джеку тяжелый том. – Положите поверх руку и поклянитесь, что будете говорить правду.

Джек опускает на обложку трясущиеся пальцы.

– Клянусь, – говорит он.

Лицо Йоханнеса напоминает застывшую маску; Джек смотрит в другую сторону.

– Вы узнаете этого человека? – Слабберт указывает на Йоханнеса, однако Джек не поднимает головы. – Я спрашиваю, вы узнаете этого человека?

Джек по-прежнему молчит. Что это – чувство вины, показной страх, один из фокусов, которые Джек выучил в игровых домах возле Темзы?

– Вы не слышите меня, – немного громче говорит Слабберт, – или не понимаете?

– Понимаю, – отвечает Джек. Его глаза на миг впиваются в Йоханнеса, задерживаются на скорченных ногах, рваном плаще.

– В чем вы его обвиняете? – спрашивает Слабберт.

– В содомии, надругательстве, в угрозах и взятке.

Олдермены возбужденно шуршат бумагами.

– Позвольте мне зачитать собравшимся ваши показания. «Я, Джек Филипс из Бермондзи, Англия, проживающий в доме, где на вывеске кролик, у канала Кловенирсбугвал поблизости от Бетаниенстрат, поздним вечером двадцать девятого декабря подвергся нападению и надругательству. Мой обидчик – Йоханнес Маттеус Брандт, купец из Амстердама, один из руководителей Ост-Индской компании. Я был изнасилован и при сопротивлении получил удар кинжалом в плечо». Желаете еще что-либо добавить? – спрашивает Слабберт, глядя на Джека сквозь очки.

– Нет.

Корнелия поворачивается к Нелле.