Министерство правды. Как роман «1984» стал культурным кодом поколений

Оруэлл с Эйлин жили на пятом этаже построенного в 1930-х восьмиэтажного дома Лагнфорд-Корт на Эббей-роуд (северо-запад Лондона). Вполне возможно, что именно это здание вдохновило писателя на создание жилого дома «Победа». Очень часто на раскладушке в квартире спал кто-нибудь из их друзей, дом которого разбомбили. В тот вечер в гостях были Уэллс, Холден и популярный молодой критик Уильям Эмпсон. Уэллс не выказывал недовольства до конца ужина и достал из кармана пальто номер журнала Horizon только после того, как унесли тарелки. Оруэлл принес свой номер журнала и хлопнул им о стол. Писатели начали спорить, а Эмпсон, познакомившийся с Оруэллом в тот самый вечер, смутился настолько, что начал без устали налегать на виски. Оруэлл разделял политически ангажированных писателей на две категории: те, кто понимал истинную природу тоталитаризма (среди этих писателей англичан не оказалось), и тех, кто не понимал. В эссе он утверждал, что рациональный и научный ум Уэллса, не поддающийся очарованиям идеи крови и земли, был не в состоянии серьезно воспринять Гитлера («этого визжащего мелкого ублюдка в Берлине»³). Смешивая критику с похвалой, Оруэлл писал: «Уэллс слишком рационален, чтобы понять современный мир. Начиная с 1920 года он растрачивает свои таланты на то, чтобы убивать бумажных драконов. Но при этом у него есть неоспоримые таланты»⁴.

Оруэлл гордился своей «интеллектуальной брутальностью»⁵. Довольно часто он завязывал дружбу с людьми, которых до этого критиковал в своих эссе. Среди этих людей были Стивен Спендер, автор детективов Джулиан Саймонс и канадский писатель и анархист Джордж Вудкок, назвавший Оруэлла «одним из тех странных существ, которые сближаются посредством разногласий»⁶. Оруэлл говорил Спендеру, что, лишь познакомившись лично с кем-либо, тот становился «человеком, а не карикатурой, воплощающей набор идей»⁷. Вера в то, что каждый может свободно и без оглядки на кого-либо выразить себя на страницах прессы и книг, была настолько фундаментальной, что ему не приходило в голову, что кое-кому его отношение может не понравиться. Он придерживался того мнения, что идолов надо убивать, что, впрочем, нисколько не мешает совместному ужину.

Оруэлл и Уэллс спорили, но в конце концов угомонились. По пути домой Уэллс сообщил Холден о том, что «вечер был занятным»⁸. Спустя семь месяцев Уэллс прочитал очередное эссе Оруэлла, озаглавленное как «Новое открытие Европы: литература между двумя войнами», и был возмущен утверждением, что он верил в то, что наука способна «решить все проблемы, стоящие перед человечеством»⁹. Уэллс написал письмо в редакцию издания, обвиняя Оруэлла в «глупых обобщениях»¹⁰. А в личном письме Оруэллу он выразился более жестко: «Я этого совершенно не утверждал. Почитай мои ранние работы, говнюк»¹¹. На этом отношения двух писателей закончились.

Эссе, которое так задело Уэллса, было печатной версией радиопередачи Оруэлла для индийского отдела BBC, в котором он работал в период между августом 1941-го и ноябрем 1943-го. В это время он, точно так же, как и Уэллс в 1918-м, сотрудничал с государством. Позднее Оруэлл говорил, что это были «два потерянных года»¹², но думается, что это всего лишь преувеличение. На BBC он понял, как работают в СМИ пропаганда, бюрократия и цензура, и эта информация легла в основу описания министерства правды. Многочасовые выступления на BBC о войне, политике, тоталитаризме и литературе заложили основу для двух замечательных художественных произведений и одного из лучших эссе писателя. Для человека с таким складом ума, как у Оруэлла, не могло существовать таких понятий, как пара потерянных лет.