Министерство правды. Как роман «1984» стал культурным кодом поколений

Но Оруэлл обладал прекрасным умом. Бухари попросил его «напрячь мозги»⁴⁹, и Оруэлл придумал кучу идей, которые предварительно обсуждались в клубах дыма от черного табака Nosegay с коллегами за пинтами пива в пабах Портленд-Плейс или с приятелями по военным действиям в Испании за риохой и паэльей в испанском ресторане в Сохо, после чего записывались в отчаянной спешке.

Очень быстро, эффективно и с хорошим чувством юмора Оруэлл придумал для отдела вещания на Индию целый «радиоуниверситет»⁵⁰. Он понимал, что его аудитория слушателей (образованных индусов) не оценит откровенную пропаганду, поэтому надо придумать что-то более тонкое и экспериментировать с форматами. В результате у самого Оруэлла произошла переоценка собственного ранее враждебного отношения к радио. «Очень немногие могут себе представить, что радио можно использовать для распространения чего-либо другого, кроме банальностей, – писал он в эссе «Поэзия и микрофон», – но не стоит путать способности этого инструмента с целями, для достижения которых он используется»⁵¹.

Оруэлл приглашал Томаса Стернза Элиота, Дилана Томаса и Эдварда Моргана Форстера, и они читали свои произведения в прямом эфире. Он провел цикл передач, на которых пять авторов (включая Форстера и Инес Холден) зачитывали свои рассказы. Он адаптировал для радио рассказы Уэллса, Анатоля Франса, Иньяцио Силоне и Христиана Андерсена. Оруэлл писал эссе о творчестве Шекспира, Оскара Уайльда, Шоу и Джека Лондона, вел поэтическую передачу «Голос» (Voice), на которую приглашал Спендера, Стиви Смит и Герберта Рида. Некоторые из придуманных им форматов со временем стали привычной частью радиоэфира, но сам Оруэлл не скрывал того, что считает их достаточно ограниченными. Во вступительном слове к первой передаче он скорее не приглашал ее послушать, а извинялся: «Каждую секунду, пока мы слушаем эту программу, кто-то умирает насильственной смертью. Ну, а теперь начнем. Наслаждайтесь творчеством Уильяма Вордсворта»⁵².

Среди предложенных идей было несколько, предвосхитивших те, которые появились в романе, – серия передач «Проблески будущего» и «2000 год новой эры», в которых ученые выступали с прогнозами о том, какой будет Индия в следующем веке. Третья такая программа была посвящена авторам и произведениям, которые нравились Оруэллу, и называлась «Книги, изменившие мир».

14 марта 1942 года Оруэлл после семимесячного перерыва возобновил ведение дневника. Он писал о развитии военных действий и бурчал по поводу цен на табак и недостатка бритвенных лезвий (что также волновало Уинстона Смита). На следующий день он услышал возвещавшую авианалет сирену, первую после окончания блица. Оруэлл сделал вид, что не обратил на нее внимания, но в глубине души он был в ужасе. Приятного было мало, и это приятное было крайне мимолетным: «Расцвели крокусы. Их периодически замечаешь сквозь туман новостей с фронтов»⁵³.

Оруэлл часто писал о том, что недоволен работой на BBC: «Атмосфера здесь представляет собой нечто среднее между школой для девочек и сумасшедшим домом. Все, чем мы сейчас занимаемся, кажется бесполезным или чуть хуже, чем бесполезным»⁵⁴. Вот эту цитату надо было бы написать на поставленном ему памятнике. В июне он сделал следующую запись: «На BBC меня поражает… не столько моральный распад и в конечном счете бесполезность того, что мы делаем, сколько ощущение неудовлетворения, невозможности чего-либо сделать успешно, даже какую угодно пакость»⁵⁵. Тем не менее, если бы он чувствовал себя лицемером, который ничего не добивается, он бы ушел с работы гораздо раньше. Подобными мыслями он мог позволить себе делиться со своим дневником, но если бы такие мысли выразил кто-то посторонний, он бы горячо их опровергал. Бывший редактор Time and Tide и ближайшая подруга Эйлин Леттис Купер писала: «Он так и не был уверен в том, что, работая на BBC, теряет свои целостность и принципиальность. Мне кажется, что он чувствовал, что вопрос только в том, что из двух зол надо выбирать меньшее»⁵⁶.