Мёртвое сердце (СИ)

— Итак, Пушок сбежал… я хотела сказать, исчез, — быстро исправилась гриффиндорка, едва завидев, как глаза полувеликана начинают наполняться слезами. — Может, его кто-то украл?

— Да как его украдёшь-то! — махнул непонятной тряпкой Хагрид, которой, видимо, хотел вытирать чайную лужу. Так как лужи больше не было, Рубеус шумно высморкался в ткань. — Он ж это! Огромный! Клык — во! — оттопырил указательный палец лесник. — В башке по сто клыков, сама башка — с чайник, а ещё их три штуки!

Лили мысленно составила слепок пасти Пушка и мысленно же сравнила с раной на ноге Эванса, которая отказывалась заживать, сколько бы магии её брат в неё не вливал и сколько бы не кудахтала мадам Помфри. Куска ноги у Эванса как не было — так и нет, что было довольно неприятно для Лили, хотя и не мешало ей или её брату спокойно жить.

— А Пушок случайно не в третьем коридоре жил?

— Ну да. А ты это, откуда это знаешь? — выслушав краткий пересказ злоключений Эванса, Хагрид ещё раз высморкался. — О, прости меня, прости! Я не хотел, это, чтобы кто-то, это, пострадал! Дамблдор, — великий человек! — сказал, что проследит за безопасностью учеников!

— Ну-ну, не волнуйся так, — Лили похлопала готового разрыдаться Рубеуса по руке. — С Эвансом всё частенько идёт наперекосяк. Не мог Пушок сам уйти?

— Не, — шмыгнул полувеликан. — Не мог. Большой же, в дверь не пролазит.

Засыпав Эвансов извинениями, Хагрид, отговорившись кучей дел, практически сбежал на улицу, заверив детей, что они могут не торопиться, да и вообще «чувствовать себя, точно, это, дома!»

Лили предложением воспользовалась и допивала свой чай, вальяжно развалившись на жёстком диване, целомудренно прикрытом чем-то, отдалённо напоминающим занавеску по размеру.

— Слушай, Эванс, — позвала девочка брата, так и не сдвинувшегося с места и даже не пошевелившегося. — Как думаешь, три головы — это мутация просто или что-то более серьёзное?

Эванс повернулся к ней, и Лили, поражённая наличием реакции на свои слова, даже прекратила покачивать ногой. А уж завидев искры серебристого страха в глазах брата, девочка и вовсе села, максимально выпрямляя спину, точно на экзамене перед злобным преподавателем.

— Серьёзное? — бесцветно переспросил Эванс, смотря на сестру серебрящимися глазами. — Не серьёзное. Не мутация. Не думай. Просто… забудь.

К этому разговору они больше не возвращались, но поведение брата не выходило у Лили из головы. Эванс стал нервным, постоянно оглядывался по сторонам и много слушал. Источник звука Лили не могла определить, но как-то раньше Эванс признавался ей, что иногда он слышит голоса и шёпот тех, кого не должно быть среди живых.

Уточнять он в тот раз не стал.

«Что-то явно идёт не так», — поняла Лили, когда Эванс категорически запретил ей покидать башню Гриффиндора после ужина.

Подобный комендантский час казался ей до ужаса неудобным: Лили привыкла вечерние часы проводить с Грейнджер, Салли-Энн или профессором Снейпом, иногда девочка даже гуляла со школьными привидениями или пила её любимый травяной чай у Хагрида. Необходимость безвылазно сидеть в башне Гриффиндора по вечерам существенно сократила список любимых занятий Лили, разрешённых ей.

Нет, она с удовольствием продолжала общаться с Салли-Энн, делала домашние задания (чего не делала раньше почти никогда, кстати), наладила отношения с однокурсниками, рисовала, лепила, опять рисовала… но прошла неделя, наступил апрель — и Лили поняла, что ей стало так скучно, что она готова ослушаться своего брата. Со своим постыдным желанием она боролась ещё около недели, но в пятницу, когда вечером в гостиной было не больше десяти человек, а погода радовала тёплым ветерком и редкими облаками на небе, Лили всё-таки не выдержала и выбралась из душной красно-золотой обители. Полная дама проводила девочку спокойным взглядом и, чуть улыбнувшись, продолжила заниматься сольфеджио в надежде когда-нибудь разбить бокал исключительно силой голоса. А что ей ещё оставалось после смерти?..

Лили представляла себя маленькой шпионкой, прокравшейся в стан врага: за каждым поворотом мог таиться Эванс, который в последнее время подозрительно оживился и принялся шататься по школе с удвоенной силой. К счастью, выражения своего лица он не менял — а то Лили могла бы подумать, что её братца подменили, а подделка плохо справляется со своими обязанностями, вроде общения с ней или игры в мальчика-аутиста, что бы это ни значило (само слово она слышала от профессора Снейпа. Ну, как слышала. Подслушала.).

Предполагаемый враг всё никак не встречался, и Лили расслабилась. По пути ей попадались шепчущиеся компании старшекурсников, мечтательные равенкловцы, пакостно ухмыляющиеся слизеринцы — и ни одного Эванса, подумать только!