Мёртвые люди

Конец уже близок. "Ничего, ничего... я как-нибудь дотяну до края." - подняв голову, Зоя потянулась рукой к телевизору, чтобы выключить его, но все еще дрожащая рука непослушно нажала не на ту кнопку. Экран беззвучно моргнул и появилась картинка с логотипом местного телеканала. Бойкий ведущий программы криминальных новостей едва поспевал за телесуфлером, сообщая о пьяных водителях, кавказцах-барсеточниках и семейных скандалах. Картинка сменилась: на экране появилась длинная вереница автобусов с полицейскими, одетыми в парадную форму, приветливо машущими из больших окон. Телеведущий за кадром комментировал: "В связи с предстоящим проведением соревнований мирового уровня, по распоряжению министра внутренних дел Российской Федерации, в город пребывают дополнительные силы охраны правопорядка. Тысячи полицейских практически со всех регионов страны будут обеспечивать безопасность гостей и жителей города на протяжении всего периода проведения мирового первенства. И самые последние новости, - продолжил ведущий, мельком взглянув на белый лист на своем столе, - как стало известно буквально только что, поставлена точка в резонансном деле об убийстве журналиста Голодова, совершенном еще четыре года назад. Об этом заявил новый глава следственного отдела города Григорий Рапутин, сменивший своего предшественника, ныне подозреваемого в коррупции, всего неделю назад. " - Зоя замерла от удивления: на экране, окруженный многочисленными микорофонами, широко улыбаясь и щурясь от фотовспышек, стоял тот самый неуклюжий следователь, что вел ее дело, тот самый, что навещал ее в больнице и "посодействовал" в вынесении ей условного срока. Судя по репортажу, карьера молодого человека пошла в гору. 

- Ах ты, гнида... так вот ты теперь где... - злобно улыбнувшись, прошептала Зоя. Сам долговязый следователь уже не выглядел как прыщавый юнец, только что окончивший академию на пятерки. На нем теперь был не растянувшийся свитер и потертые джинсы - новоиспеченный руководитель следственного отдела был одет в солидный серый костюм, дальнозоркие глаза следователя смотрели на толпившихся журналистов сквозь очки в тонкой дорогой оправе. Зоя рассмеялась, - Ну вот и настал, значит, твой звездный час. - и, на секунду задумавшись, снова залилась злобным смехом. 

Молодой следователь смотрел прямо в камеру. Улыбаясь, он что-то говорил репортерам, но голоса слышно не было. Экран на мгновенье вспыхнул белым светом и тут же потух. Телевизор выключился. 

Из дневниковых записей октября, 6

Почему я всегда так боюсь начинать? Вернее, -нет - мне просто лень делать то, что за меня вполне могут сделать другие. Вернее, я просто не знаю причину. Зачем все это? Ну вот, например, зачем я пишу? Ведь кроме санитарок, пахнущих какой-то кислятиной и преждевременной старостью, мою писанину никто никогда не прочитает (ну и тот, второй - в моей голове, но он не в счет). Это, конечно, своего рода терапия - пиши себе да пиши - выплескивай, то есть выливай, то есть, - да, выплескивай, - всю гадость, которая снова и снова появляется где-то в самых внутренних из всех органов, расцветает и буйствует (то есть как это - выплескивать то, что расцветает?). Мне кажется, все это из-за таблеток (эти старые дуры в накрахмаленных шапочках до сих пор думают, что я их безусловно принимаю). Тянут руки, тянут так, будто подбираются к моему горлу, а в раскрытых ладонях у них обязательно эти маленкие, белые, гадкие пилюли. Господи! Как же они гадко пахнут! Как же я ненавижу белый цвет! Пчелы, опыляющие цветы, не различают их цветов (то есть, я хотел написать - различают слишком мало, но как-то само). Вся загвоздка в том, что этим пчелам совершенно нет никакой надобности до цвета. К чему это я? То есть, да - я не могу терпеть! 

Мало того, что он кажется отсутствующим - это как смотреть на белый лист бумаги и понимать, что он пуст. То есть любить пустоту - это невразумительно. Совершенно. Другое дело, когда он исписан вдоль и поперек, с обязательными заметками на полях (значащих ровным счетом - ничего не значащих). Как и вся писанина. Вполне. Глядишь на такой лист и, не читая, конечно же, понимаешь, что - вот - в листе есть. Даже если есть только понимание этого - смысл всегда можно найти. Даже в том, что никогда не имело никакого значения. Это как рецепт, выданный болезненно спокойным доктором. Не понятно ни слова и, что вполне может быть, там написано "крокодилы сдохли в полдень от крайней формы энуреза", но тот, кому надо, почему-то видит там "деазепам". То есть, понимать необходимо. Это как-то, жизненно, что ли. Оболочка не может быть пустой. Как это? 

Хочется добра.